«Дуэль человека и инфекций далеко не закончена»

Директор Института стратегического анализа ФБК Grant Thornton Игорь Николаев предложил методику оценки экономических потерь от преждевременной смерти людей, Николаев предлагает обратиться к такому индикатору, как стоимость статистической жизни. В своей оценке стоимости статистической жизни в ФБК использовали доходный подход. Потери рассчитываются как сумма дисконтированного дохода на одного занятого в экономике за время ожидаемой продолжительности предстоящей жизни среднестатистического человека. Экономические потери понимаются как недополученный ВВП вследствие преждевременного ухода из жизни. Недополученный ВВП считается как сумма прогнозируемого ВВП по паритету покупательной способности (ППС) на одного занятого в экономике по стране в течение числа лет, потерянных в результате преждевременной смерти, начиная с года смерти (2020 г.)

Такой подход позволяет проводить сравнение между странами, так как в его основе лежит единая для всех стран методология и используются официальные статистические данные. В этом подходе учтен факт того, что произведенный ВВП является результатом деятельности не всех жителей страны, а именно занятых в экономике.

Экономические потери от смертей, обусловленных коронавирусом (расчет, основанный на данных по ВВП на одного занятого)

Полученные в результате расчетов ФБК данные говорят о том, что наибольшие экономические потери от смертей из-за пандемии понесли США – $50,3 млрд. В целом по странам ОЭСР потери оцениваются в $119,5 млрд, по странам БРИКС – $37,7 млрд. Россия по экономическим потерям находится на 8-м месте ($4,2 млрд) среди 44 рассмотренных в исследовании стран.

Заведующий лабораторией исследований населения и здоровья ВШЭ Евгений Андреев обратил внимание на низкое качество статистической информации о ситуации в России. Можно сопоставить ежедневно публикуемое число умерших в Москве по оперативным данным с числом умерших, которое публикуется по итогам месяца. «По итогам апреля и мая число умерших с коронавирусом как начальной причиной смерти на 40% больше, чем показатель умерших от коронавируса по оперативным данным», – комментирует Андреев статистику Департамента здравоохранения Москвы за апрель-июнь. Он сомневается, что в других регионах страны ситуация лучше. С учетом умерших, у которых коронавирус был не первой причиной смерти, но сопутствующим заболеванием, различий будет еще больше, говорит Андреев. Эксперт считает, что «следить за диагнозами – последнее дело, надо смотреть на людские потери в результате коронавируса». Т.е. необходимо оценить – сколько бы людей умерло на данной неделе или в данном месяце, если бы не было коронавируса. При этом, отмечает Андреев, Росстат не опубликовал окончательных данных о числе зарегистрированных смертей даже за май, а в некоторых регионах отказались от обязательной регистрации умерших до похорон. «Когда мы будем знать, сколько человек умерло в России в 2020 г. – не совсем понятно», – полагает эксперт.

Более или менее понятными ему представляются данные по числу заболевших – то есть первичных положительных анализов на коронавирус на ту или иную дату выявленных лабораториями. Людские потери Андреев предлагает оценивать именно как число избыточных смертей на тысячу заболевших. Для Москвы этот показатель, по его расчетам, составляет 54-56 смертей на тысячу заболевших.  «Если экстраполировать эти показатели до конца года, то в Москве в 2020 году, скорее всего, продолжительность жизни снизится года на полтора, по сравнению с 2019 годом», – полагает Андреев. Он не исключает, что по России в целом, где заболеваемость ниже, показатель продолжительности жизни останется на уровне прошлого года или снизится в пределах полугода – если не начнется вторая волна.

Беспокойство у эксперта вызывают и косвенные экономические потери от коронавируса. Уже сейчас наблюдается рост безработицы, снижение покупательной способности и уровня жизни. «Для демографов самая большая опасность от растущей безработицы – это рост потребления алкоголя. Россия всегда была рекордсменом по уровню «алкогольной» смертности», – говорит Андреев. Чем серьезнее ухудшается экономическая ситуация, тем сильнее растет потребление алкоголя. Возможно, эффект будет не столь значительным – можно ожидать не сокращения продолжительности жизни, а замедления роста. «После эпидемии рост продолжительности жизни, скорее всего, восстановится, но при этом замедлится – в основном за счет экономических трудностей», – говорит Андреев. В динамике рождаемости он больших изменений не ожидает, но не исключает, что число рождений несколько отодвинется в связи с пандемией.

Андреев вспоминает венгерского демографа Эмиля Валковича, который считал производство и потребление в поколениях. «По Валковичу, если смерть человека в 20 лет – это потеря, то смерть человека в 65 лет – это прибыль. По его теории выходит, что если умирает пенсионер, то он экономит деньги для пенсионного фонда», - говорит Андреев. Если производство и потребление оценить по возрастам, то потери будут другими. В этой связи ситуация в следующем году в России может развиваться в соответствии с так называемым эффектом «жатвы». «После жары 2010 г. у нас в стране продолжительность жизни не уменьшилась, хотя смертность в период самой жары была очень высокой. Умерли ослабленные и с окончанием жары смертность резко снизилась», – объясняет Андреев.

  Заместитель заведующего лабораторией демографии и человеческого капитала РАНХиГС Сергей Шульгин привел несколько демографических сценариев для России. В качестве базового заложена модель демографической ситуации в условиях без пандемии. Короткий сценарий предполагает минимальное отставанием основных показателей и быстрое восстановление на прежнюю траекторию. Другие три сценария предусматривают «более длительную задержку и продолжительную остановку миграции».  Он отмечает, что потери в миграции наряду с ростом смертности отчасти транслируются в изменения в структуре населения в дальнейшем – с учетом изменений в межрегиональной миграции. В «коротких» сценариях нет никаких долгосрочных последствий для динамики демографической ситуации, а есть только потери, связанные с недополучением миграционного притока. В долгосрочных сценариях возникают эффекты, связанные с избыточной смертностью из-за перераспределения ресурсов во время пандемии, отмечает Шульгин.

Директор Института демографии ВШЭ Анатолий Вишневский считает «настораживающим» чрезмерное внимание к теме коронавируса – это уводит от не менее важных проблем. «Называлась цифра – 13 тысяч – ассоциированных с коронавирусом смертей. Но в сравнении с тем, что в России в год умирает 1,8-1,9 млн человек – это капля в море с учетом того, что в эту цифру входят и умершие от хронических заболеваний», – рассуждает эксперт, называя дискуссию вокруг нынешней пандемии «глубокими рассуждениями на мелких местах».

По его словам, начиная с 1990-х гг., эксперты начали активно говорить о новых угрозах в связи с возвращением инфекционных заболеваний и ростом их устойчивости к современным способам лечения. Но все же это были в основном частные случаи и, как правило, не в развитых странах. Вишневский напоминает, что в 2006 г. в Петербурге состоялся саммит G8, на котором было принято специальное заявление по поводу борьбы с инфекционными заболеваниями. «О том, как это было реализовано в России, по крайней мере, говорит тот факт, что мы подошли к этой пандемии с одной-единственной лабораторией в Новосибирске», – говорит Вишневский. Неизвестно, что последует за нынешним эпизодом с коронавирусом. Даже если не будет второй волны, глобальная угроза распространения инфекций только нарастает. «Дуэль человека и инфекций далеко не закончена, – констатирует ученый, – Затраты, связанные с нарушением хода нормальной экономической жизни, очень велики, мы еще долго будем испытывать последствия этих нарушений».  

Вишневский полагает, что на рождаемости пандемия не должна сказаться отрицательно. «Рождение детей – это экзистенциальный процесс, он не так реагирует на конъюнктурные изменения, как это кажется многим политикам», – отмечает эксперт.

Вишневский считает, что ситуация с коронавирусом – это звонок, который должен быть услышан: «Человек выстроил очень мощную линию защиты от различных угроз. Но появились новые – и нужно возводить новую стену». Ученый считает, что опасности сейчас возрастает на фоне стремительного роста численности населения и его подвижности.