четверг, 21 января 2021
Существует ли реальная альтернатива повышению пенсионного возраста и каковы приоритеты развития человеческого капитала? Эти проблемы обсуждали на ежегодной конференции Ассоциации независимых центров экономического анализа (АНЦЭА) «Приоритеты-2018: социальная или экономическая политика?»
Выступивший с докладом руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич отметил, что социальная политика и почти все разделы экономической политики «сходятся в пенсионной реформе». Он не согласен с рассуждениями некоторых экономистов о том, что повышение пенсионного возраста – это свидетельство кризиса пенсионной системы или даже всей экономической политики: «Это совершенно не так, только сейчас 74 страны находятся в процессе повышения пенсионного возраста».
По мнению Гурвича, «диагностическая развилка» пенсионной реформы состоит в том, что население и часть экспертов уверены, будто объективных оснований для повышения пенсионного возраста нет, а правительство хочет лишить пенсионеров части законно заработанного. «Рост продолжительности жизни означает, что при прочих равных суммарный пенсионный доход очередной когорты пенсионеров растет по сравнению с предыдущими. А кто профинансирует дополнительные выплаты? Без ответа на этот вопрос пенсионная система не может существовать», – отметил эксперт.
Главная причина нынешней реформы – это фактическая и ожидаемая продолжительность жизни, которая в России будет расти быстрее, чем в других странах, а затем выйдет на траекторию мирового развития. «Результатом, – сказал Гурвич, – становится рост динамики демографической нагрузки, т.е. отношение численности населения старших возрастов к численности трудоспособного населения. В 1950-м году она была на уровне 20%, сейчас – около 50%, к середине века выйдет на 75%. Понятно, что это создает проблемы для пенсионной системы».
Помимо выбранного сценария реформы (повышение пенсионного возраста), эксперт анализирует другие «варианты адаптации к растущей демографической нагрузке»:
Поддерживать фиксированный уровень пенсий, пропорционально увеличивая пенсионные расходы
При этом варианте пенсионные расходы должны увеличиться примерно на 5 п.п. с 9 до 14% ВВП: «Бремя роста этих расходов, увеличение пенсионного трансферта старшему поколению ложится на плечи налогоплательщиков, в первую очередь, нынешних работников».
Сохранять неизменный (в % ВВП) уровень пенсионных расходов ценой пропорционального снижения относительного уровня пенсий
Если в отсутствие реформы пытаться удержать на неизменном уровне пенсионные расходы в процентах от ВВП, то это приведет к резкому падению соотношения средней пенсии и зарплаты – с нынешних 34 до 21% к 2050 г.
Распределять адаптацию к старению населения между дополнительными расходами и снижением уровня пенсий
Самая распространенная системная реформа, о которой часто говорят эксперты – переход к накопительной пенсионной системе.
Таким образом, делает вывод Гурвич, при первом варианте обязательно повысятся налоги и замедлится экономический рост, при втором – снизятся размеры пенсий и обострятся социальные проблемы, третий вариант потребует дополнительных средств в размере от 9 до 12% ВВП на пенсии сегодняшним пенсионерам, к тому же есть еще проблема волатильности накоплений в условиях зависимости российской экономики от мировых цен на нефть.
Евсей Гурвич полагает, что сейчас следует «обсуждать принципы дальнейшей адаптации к старению населения, чтобы проблема опять не застала нас врасплох». Для этого он предлагает «перейти в режим гибких обязательств, а саму адаптацию к старению населения нужно проводить за счет дальнейшего повышения пенсионного возраста». Но плавного и предсказуемого: «Возможно, стоит принять автоматическую индексацию пенсионного возраста по ожидаемой продолжительности жизни, но с разной скоростью».
Если взять за точку отсчета возраст в 60 лет, поясняет Овчарова, то этот показатель уже сейчас превысит 20%: «Вся наша социальная система как бы настроена на то, что пожилых граждан в ней не должно быть больше 20%. При превышении этого значения необходимо принимать какие-то изменения».
«К 2030 г. численность молодых сократится по сравнению с 2015 г. на 8 млн человек. Это к разговору об изменениях, о технологической модернизации, которую, как правило, делают молодые. На это каким-то образом нужно реагировать» – считает Овчарова. С 2000 по 2010 г. в России был демографический бум, так что помимо высоких цен на нефть и структурных реформ, успех 2000-х она объясняет и тем, что доля населения в трудоспособном возрасте была небывало высокой. Сейчас же ситуация изменится, что приведет к резкому торможению темпов экономического роста.
Второй сюжет, заслуживающий внимания, по ее мнению, – это образование и занятость. Он приводит данные Индекса человеческого капитала, который рассчитывается к Давосскому форуму. При неплохих показателях российского формального образования (4-е место из 130), его использования, выраженного в занятости и безработице (18-е место), Россия занимает низкие позиции по использованию образования как постоянного повышение квалификации, а также по новым знаниям и компетенциям (33-е и 42-е место соответственно): «Без изменений в образовании, мы не сможем говорить о повышении качества человеческого капитала».
Овчарова обращает внимание на амбициозные показатели по повышению средней продолжительности жизни до 80 лет, обозначенные в майском указе президента. Даже на основе самого оптимистичного прогноза (подготовленного на базе методологии, используемой как Росстатом, так и демографами), обещающего высокую рождаемость, низкую смертность и высокую миграцию, ожидаемая продолжительность жизни в России все равно будет далека от 80 лет.
Овчарова предлагает обратиться к опыту стран, которые шли по пути перехода ожидаемой продолжительности жизни от 70+ к 80+. «Действия этих стран очень похожи, а значит, других решений для этого нет. Все они совершали второй эпидемиологический переход, а именно: создали медицину, которая помогает бороться с неинфекционными хроническими заболеваниями, радикально перестроили систему первичного медицинского звена, инвестировали в распространение здорового образа жизни, а также стали сопровождать хронические заболевания». О том, что Россия от этого пока далека, свидетельствует коэффициент мужской смертности (вероятность умереть у мужчин в трудоспособном возрасте от 15 до 60 лет): по этому показателю мы находимся на 18-м месте с конца, причем все, кто после нас – это африканские страны. Эта проблема решается только в условиях хорошего первичного звена медицинской помощи в стране.
Четвертый вызов – это бедность. В России очень высока бедность среди детей: каждый пятый ребенок живет в семье с доходами ниже прожиточного минимума, подчеркивает Овчарова. На сокращение бедности, которое происходило в России с 2000 по 2007 г., в значительной степени повлияли два фактора: очень высокие темпы экономического роста и то, что из бедных были выведены практически все пенсионеры и однодетные или бездетные семьи. Таким образом в числе бедных остались в основном семьи с большим количеством детей и неполные семьи. По словам эксперта, это означает, что экономический рост и заработная плата на одного человека в сокращении бедности дает гораздо меньшие эффекты: «В семьях, где один кормилец тянет троих, рост доходов на 3% никаким образом на улучшение ситуации с бедностью влиять не будет». По ее словам, имитационный расчет показывает, что даже при гипотетическом ежегодном экономическом росте на уровне 3,2% в период 2019-2024 гг., бедность сократилась бы лишь на 3%. Она связывает это с тем, что меры, предполагаемые в настоящее время в проекте «Демография», направлены на рост рынка ипотечного жилья, на малочисленную группу бедных семей, у которых рождается ребенок, но не решают проблему бедности в целом.
Последний вызов – это слабый средний класс. Овчарова считает, что слабый средний класс – это серьезная ловушка для стран, которые стремятся из бедных перейти в небедные. В странах, где есть достаточно сильный средний класс, он начинает финансировать образование и здравоохранение за свой счет, и тогда эти системы получают дополнительные ресурсы.
Эксперт отмечает, что тремя приоритетами развития человеческого капитала, требующими бюджетного маневра, являются образование, здравоохранение и социальная поддержка. В образовании, в свою очередь, она видит следующие приоритеты: достройка системы непрерывного образования (система поддержки раннего развития и запуск системы непрерывного образования), современная школа (школа цифрового века, материальная инфраструктура школы, современное содержание школьного образования: грамотность, воспитание и универсальные навыки для всех), профессиональное образование (вузы как центры инноваций в регионах и отраслях, фундаментальные и поисковые исследования в высшей школе, глобальные университеты, РАН, экспорт профессионального образования), а также новое технологическое образование в школе и системе среднего профессионального образования. В числе приоритетов здравоохранения Овчарова называет обеспечение доступности качественных медицинских услуг, создание системы эффективного лекарственного обеспечения, здоровый образ жизни, повышение эффективности управления и финансирования здравоохранения (завершение создания страховой модели здравоохранения), технологический прорыв в здравоохранении.
В области социальной поддержки – три приоритетных направления: развитие адресных программ социальной поддержки бедных семей с детьми, изменения в пенсионной системе (повышение пенсионного возраста, модернизация досрочных пенсий); современное социальное обслуживание пожилых (стационарозамещающие технологии, содействие родственному уходу, развитие негосударственного сегмента услуг по социальному обслуживанию).
Из выступлений на научном семинаре под руководством Евгения Ясина в Высшей школе экономики:
Директор Института демографии НИУ ВШЭ Анатолий Вишневский констатировал, что сейчас средняя продолжительность жизни в России у мужчин составляет 67,5 лет, у женщин – 77,1. Примерно такой же она была в 1930-е годы, когда был введен действующий пока пенсионный возраст – 60 лет у мужчин и 55 лет у женщин. Средняя продолжительность жизни растет по сравнению с падением в 1990-е годы, пояснил Вишневский, но она только приближается к уровню 1960-х годов. «При Хрущеве мужчины жили на пенсии 16 лет, сейчас 13, – заключил Вишневский. – Нет никаких демографических предпосылок для повышения пенсионного возраста мужчин».
Научный руководитель Центра анализа социально-экономической политики Антон Табах заявил, что объявленная правительством пенсионная реформа вызывает много вопросов по процедуре проведения, особенно после того, как в 2012-2013 годах была отменена накопительная часть пенсий. Он не исключил, что реформу может ожидать провал, как произошло в свое время с монетизацией льгот пенсионерам, и ее очень скоро придется «переделывать».
Замдиректора Института социальной политики НИУ ВШЭ, заведующая Центром комплексных исследований социальной политики Оксана Синявская поддержала мнение, что внезапное проведение реформы стало причиной ее неудачного старта: «Резкое повышение пенсионного возраста уже привело к определенному откату от первоначальных планов правительства». Проведение пенсионной реформы в России затрудняет сложившаяся социально-экономическая система, характеризующаяся значительной долей неформальной занятости и огромным разрывом между высокооплачиваемыми и рядовыми работниками. «Действующая пенсионная система подтягивает бедных до определенной планки, – отметила она. – Но она стоит на одной ноге: нет накопительных, корпоративных пенсий, у большей части населения нет сбережений».
Записал Олег Митяев
Распечатать