пятница, 1 декабря 2023
Участники онлайн-заседания экономического клуба ФБК Grant Thortnon обсудили последствия эпидемии коронавируса для глобальной и российской экономик, оценили главные риски, в том числе долгосрочные, и масштабы нового экономического кризиса.
Директор Института стратегического анализа ФБК Grant Thortnon Игорь Николаев уверен, что рецессия, спусковым крючком для которой послужила пандемия, началась: в крупнейших экономиках мира наблюдается серьезное замедление темпов роста. Николаев считает, что быстро кризис не закончится: «Под ударом оказались все ведущие мировые центры экономического развития (США, ЕС, Китай), и глубина падения там оказалась очень существенной уже в начальный период развития кризиса». Падение экономики может оказаться гораздо значительнее всех предыдущих кризисов за весь период наблюдений Всемирного банка за динамикой мировой экономики (1961-2019 гг.).
По прогнозу экономиста, мировой ВВП в 2020 году сократится на 3-5%, падение российской экономики окажется в диапазоне 10-20%, а американская – сожмется на 5-10%. Китайский ВВП, считает Николаев, останется «в символическом плюсе» – на уровне 0-1%, но после 6% среднегодового роста это будет выглядеть как ощутимый обвал.
Говоря о российской экономике, Николаев отмечает, что если государство примет необходимые меры поддержки населения, обеспечивая платежеспособный спрос на продукты питания, медикаменты и другие жизненно важные товары, то соответствующие отрасли (пищевая, сельское хозяйство, фармацевтика) будут функционировать, а значит, экономика хоть и сожмется, но выживет. «Мир будет другим, экономика будет другой. Это будет та экономика, в которой уже не будет высокого спроса на углеводородное сырье, что для России, сохраняющей свою углеводородную зависимость, чрезвычайно плохо. И никакие сделки по сокращению добычи сейчас не помогут», – резюмирует Николаев.
Руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич предлагает называть нынешний кризис ввиду его уникального характера «матерью всех рецессий». Он отмечает, что Россия испытывает пять шоков.
Первый – это спад мировой экономики: «По прогнозам, спад в мировой экономике во втором квартале окажется на уровне 10-12%. С учетом предыдущего среднегодового роста на 3%, шок, т.е. торможение мировой экономики составляет почти 15 п.п.». Сам Гурвич склоняется к тому, что падение будет на уровне 4-5%. Но, по его словам, если взвешивать мировую экономику не по текущему курсу, а по паритету покупательной способности, получится, что в 2009 г. спад был меньше 1%. То есть, нынешний спад окажется в разы больше, чем в предыдущую «великую» депрессию.
В большинстве стран длительность острых карантинных ограничений составит 2-2,5 месяца, для крупнейших экономик карантинный период приходится на второй квартал, говорит Гурвич. После этого периода возможно быстрое восстановление, но возникнет неопределенность, связанная с уникальным характером нынешнего кризиса: «Мировая экономика за два года вернется туда, где она была, и будет расти чуть медленнее, чем до кризиса. Но рассматривается и сценарий крайне медленного восстановления, а также возникновение сильной второй волны кризиса, когда придется повторять ограничительные меры». Для экономики России, как и для всех остальных, падение мировой экономики будет означать сокращение внешнего спроса, а значит — сокращение физического объема экспорта.
Второй шок, по словам Гурвича, это падение цен на нефть – возможно, ниже $15 за баррель Urals во втором квартале, что ниже среднего уровня 1998 г. в сопоставимых долларах. Однако предполагается, что среднегодовая цена составит примерно $25 за баррель. «Мы частично защитились от этого шока, введя новые бюджетные правила и плавающий обменный курс. Но анализ показывает, что реакция российской экономики на падение цен на нефть сейчас нелинейная: при тех ценах, которые мы видели ($50-60), реакция экономики по всем каналам существенно снизилась, в то время как при низких нефтяных ценах высокая чувствительность возвращается», – говорит Гурвич.
Третий шок – это отток капитала. «Здесь мы будем страдать вместе со всеми формирующимися рынками, потому что во время любого финансового кризиса наблюдается бегство капитала в экономики с сильной финансовой системой», – комментирует Гурвич.
Четвертый шок – сами по себе вводимые меры ограничения передвижения товаров, людей, связанные с карантином и самоизоляцией. По некоторым оценкам, по уровню энергопотребления спад может составить порядка 15% к предыдущему кварталу на время действия режима самоизоляции, и около 5% по итогам года.
Пятый шок – неопределенность. «Это особенно чувствительно для бизнеса, который готовится к худшему и на всякий случай сокращает издержки, увольняет работников», – отмечает Гурвич, призывая поддерживать занятость. Эксперт полагает, что дальнейшие сценарии и скорость восстановления экономики будут зависеть от гибкости экономики: «Мы медленнее будем выходить на докризисный уровень, в первую очередь, из-за нашей зависимости от нефти. Думаю, что в среднесрочном периоде цена нефти будет составлять $40-45 за баррель Urals, что позволит бюджету оставаться сбалансированным, но не позволит быстро выйти из кризиса за счет быстрого роста цен на нефть, как это происходило в прошлые кризисы».
Профессор Высшей школы экономики Олег Вьюгин обращает внимание на то, что США, Япония и ЕС планируют выделить по 10% ВВП на финансовую помощь гражданам и бизнесу: «По моим расчетам, Россия пока выделяет прямых и косвенных мер поддержки около 2-2,5% ВВП. Из-за низкой цены на нефть из бюджета существенным образом выбиваются нефтегазовые доходы – пока глава Минфина Антон Силуанов озвучил цифру 3 триллиона. Если цена на нефть не восстановится до $35-40, из ФНБ уйдет еще больше средств на обеспечение бюджетных обязательств». Вьюгин добавляет: с учетом того, что ликвидная часть ФНБ меньше общеизвестных цифр, то на поддержку экономики остается дополнительных всего 3-4 триллиона рублей.
«Восстановление будет быстрым, если сохранится скелет бизнеса, особенно в сфере обслуживания», – считает Вьюгин. По его словам, в мировой практике основные источники поддержки бизнеса – это либо «серьезные займы», либо эмиссия: «В нашем случае это тоже применимо. В экстраординарной ситуации выпуск ОФЗ, которые поддерживались бы ЦБ, вполне возможен».
Руководитель Центра исследований экономической политики экономического факультета МГУ Олег Буклемишев оценил последствия кризиса в человеческих жизнях, в социальных и экономических издержках.
«Социальные издержки будут самыми значительными, мы еще толком не представляем себе, насколько. Речь идёт не о двухлетнем периоде, а о гораздо более длительном эффекте». Буклемишев приводит методику «Ценности статистической жизни», по которой оценка стоимости человеческой жизни определяется, в частности, на основе комплекса мер для ее сохранения на основе страховых оценок. Экономист приводит данные международного сопоставления по этому показателю (в миллионах долларов).
«Эта ценность вычислена модельно. Например, американская оценка в 9,6 миллионов долларов. Давайте помножим это на количество жертв, которые на сегодняшний момент есть, и мы получим число с 11 нулями, т.е. сотни миллиардов долларов. Суммируя все остальные данные из этой таблицы с меньшими жертвами и меньшей ценой жизни, мы легко получим потери только человеческие жизней, зашкаливающие за триллион долларов – это очень высокая цена», – рассказывает Буклемишев.
Говоря о экономических потерях, эксперт приводит, в частности, данные главы Счетной палаты Алексея Кудрина, который изменил свой недавний прогноз падения российского ВВП с 0% до 2%: «Но и это заниженные оценки. Экономический ущерб может стать гораздо больше». Эксперт согласен с оценкой ущерба от утраченного экономическго роста Азиатского банка развития в 4 триллиона долларов. Огромные потери в номинальном выражении несут фондовые рынки: «Самая большая оценка, которую я видел – 27 триллионов долларов, которые были буквально за несколько недель списаны с мировых рынков».
Но, по его словам, если внимательно посмотреть на график глобального индекса, который охватывает 85% мировой капитализации, сегодняшняя ситуация находится на уровне начала 2017 года, и на этом фоне потери фондового рынка уже не выглядят ужасающими, а в долгосрочной перспективе –«и вовсе похожи на коррекцию».
Экономист также приводит данные по объемам потерь экономической активности по сервисным отраслям, из которых следует, что выигравших в результате кризиса мало — в основном все отрасли несут колоссальные убытки.
Говоря об оценке социальных издержек, Буклемишев отмечает, что они огромны: это колоссальные потери рабочей силы и социального капитала. «Социальные потери – самый большой ущерб мировой экономике. Согласно эффекту гистерезиса (то есть продолжение негативных явлений даже тогда, когда стимул для них исчез), после кризиса мы точно не вернемся к прежней действительности, а окажемся совершенно в другой точке», – заключает экономист. Выход из кризиса, скорее, будет L-образным, чем V-образным. Социальная структура общества тоже будет меняться не в лучшую сторону: «Помимо экономической концентрации в руках государства все большего объема ресурсов и управления бизнесом, будет также происходить и политическая концентрация».
Игорь Николаев: Падение нефти произойдет в интервале 20-60%. Ясно одно — нас ждет обвальное падение спроса на нефть. Спрос рано или поздно начнёт восстанавливаться, но экономика уже будет иной. Сделка с ОПЕК будет иметь краткосрочный эффект, объемы сокращения добычи — не сопоставимы.
Олег Вьюгин: Падение спроса – это в моменте 30% или больше. Мы будем идти к очень простому правилу во втором квартале: продаваться нефти будет столько, сколько ее возьмут. Пока брали в резервы, закачивали в танкеры, скоро это все закончится, и, соответственно, производство так или иначе сократится. Если исходить из того, что мы живем в V-образном мире, если экономическая активность восстановится во второй половине 2020-го – 2021 году, то, естественно, будет рост спроса на нефть. Рост спроса от сокращенного на 15 миллионов очень быстро даст эффект на рост цены. Спотовая цена сейчас будет на уровне себестоимости. Инвестиции с рынка нефти уйдут, и рынки это оценят как фактор роста цены. Мы тут находимся в сложной игре, поэтому в принципе возможно и возвращение на $60 в будущем».
Евсей Гурвич: Цены на нефть будут определяться естественными и искусственными факторами. Естественные – начнут опять летать самолеты, ездить автомобили, появится опять спрос. Искусственные – это восстановление соглашения ОПЕК+. В среднесрочной перспективе все же я вижу цены не выше $45 за баррель.
Распечатать