«Ничего не произошло такого, чтобы мы вышли из стагнации»

По словам заведующего лабораторией финансовых исследований Института экономической политики им.Гайдара Алексея Ведева, 2020 год прошел под влиянием трех негативных шоков. «Фокус внимания смещен к главному из них – пандемии коронавируса, этот шок, воздействующий как на спрос, так и на предложение и определил 2020 год», – говорит Ведев. Второй шок –сравнительно низкие цены на нефть в коридоре $45-55/барр. Третий – снижение внешнего спроса, что также воздействует на российскую экономику.

Эксперт называет политику Центробанка в первом полугодии 2020 г. «практически идеальной», но дальнейших действий регулятора по девальвации рубля он «не понимает»: «Согласен с тем, что влияние девальвации на инфляцию было не так велико, но основная проблема – инвестиционный импорт. Это треть всего импорта, и вопрос модернизации, от которой все отказались в результате девальвационных ожиданий – открытая проблема и для следующих двух лет».

На 2021 год Ведев представил «среднеумеренный» сценарий: «На мой взгляд, это будет вялая депрессия, медленное восстановление мировой экономики, хотя в декабре прогнозы и несколько улучшились, но пока не настолько, чтобы изменить взгляд на оптимистичный». Сохранение сделки ОПЕК+ в полном объеме он оценивает как вероятность того, что российская добывающая промышленность не покажет высоких темпов роста – скорее всего, это будет стагнация, либо падение. Прогноз цен на нефть в этом сценарии заложен «на относительно оптимистичном уровне» 50-55долл./барр. Угрозы инфляции Ведев пока не видит, ожидая в нынешнем году небольшого превышения целевого уровня Банка России из-за ослабления рубля и возвращения в 2022 году к уровню 4%: «Угрозы инфляции нет, главный здесь фактор – это не монетарная политика, а падение реальных располагаемых доходов населения, сильнейшее ограничение со стороны спроса. И понятно, что повышение цен для розничных сетей означает потерю доли рынка». Ключевая ставка ожидается на уровне 4,25 п.п. В демографической сфере прогнозируется небольшое ежегодное сокращение численности населения с учетом мер поддержки рождаемости. В области международной политики улучшений отношений России с США и ЕС сценарий не предполагает, притока прямых иностранных инвестиций ожидать также не приходится, говорит Ведев. 

«По курсу рубля, - продолжает он, - ожидаем некоторого укрепления – с 72,1 руб./долл. до 71,4 руб./долл.». Что касается темпов роста ВВП в 2020 и 2021 гг., то их надо рассматривать в паре, они связаны. Октябрьская оценка, к которой склоняется Ведев, была на уровне -4,2%, текущая (к которой склоняется Росстат) составляет -3,6%. Исходя из прежней оценки, рост в этом году составит 2,6-2,7%. Эффект базы доминирует здесь над всеми прочими факторами: «Все будет умеренно восстанавливаться. И, на мой взгляд, ничего не произошло для того, чтобы мы вышли из стагнации, в которой находимся практически с 2013 г.». Ожидается также, что в силу укрепления рубля рост импорта будет опережать рост экспорта, поэтому чистый экспорт тоже привносит отрицательный вклад в темпы роста ВВП.

«Госинвестиции в рамках увеличения доли государства могли бы стимулировать инвестиционную активность, придать уверенность частному сектору (в рамках каких-то совместных проектов, инфраструктурных проектов), но из-за бюджетной консолидации ожидается снижение госинвестиций, что будет фактором низких темпов роста», – отмечает экономист. На среднесрочную перспективу он смотрит со скепсисом – никаких структурных реформ для выхода на траекторию роста не произошло, темпы выше 3% пока кажутся «сказочными».

Главный экономист, руководитель центра макроэкономического анализа Альфа-банка Наталия Орлова определила перспективы года с точки зрения финансового рынка.

По ее словам, главная актуальная тема – что будет с экономическим ростом,  темпами восстановления. Вторая – это экономическая политика будущего и третья – валютный курс.

Из данных МВФ, представленных Орловой, следует, что в России экономика в 2020 г. сжалась не так сильно, как в других странах (-4,1%). Скорее всего, она выйдет на уровень около -3,5% по итогам 2020 г. «Но и ожидания роста на 2021 г. выглядят умеренными», – отмечает Орлова. Это, по ее мнению, результат российской макроэкономической политики последних лет, которая в значительной степени была нацелена на выстраивание архитектуры стабильности. «Мы получили экономику, которая в условиях шоков не показывает резкого падения, но в среднем с 2013 г. темпы роста российского ВВП не превышают 1%», – комментирует она.

Обсуждение перспектив экономического роста для России на 2021 г. идет в диапазоне 2-3%, но за этой цифрой стоит статистический эффект, на который, по оценке Орловой, придется от трети до половины роста в этом году: «Очевидно, что эффект базы во втором квартале будет давать сильную поддержку восстановительному росту. Очищенный от эффекта слабого второго квартала 2020 г. фактический рост не превысит уровня 1,5-2%».

Говоря о формировании экономической политики в этом году, от которой сильно зависит настрой бизнеса и рынков, Орлова отмечает существующее четкое понимание того, что экономика будет находиться под влиянием жесткой бюджетной политики. Основной причиной этого она называет безальтернативный выбор: в 2020 г. очень сильно выросла зависимость бюджета от цен на нефть.

«Такой показатель, как цена на нефть, балансирующая бюджет, вылетел на значение 80-85долл./барр. - данные с очисткой от сделки Сбербанка на 1,1 трлн руб., которые включены в доходы федерального бюджета, - демонстрирует, что правительство значительно увеличило поддержку экономики в 2020 г. Но усилия в 2021 и 2022 гг. будут направлены на возврат цены на нефть, балансирующей бюджет, к более приемлемым уровням», – отмечает Орлова, уточняя, что речь идет об уровнях 2018-2019 гг. – 49 долл./барр. По ее словам, контекст глобальных нефтяных рынков, усиление интереса к «зеленой» энергетике говорят о том, что на горизонте 5-10 лет нужно готовиться к тому, что цены на нефть будут иметь тенденцию к снижению. Такая бюджетная политика, исходя из долгосрочных рисков, по мнению Орловой, выглядит «совершенно здравой» и даже безальтернативной, при этом она действительно будет выступать фактором долгосрочного экономического роста. Снижение зависимости бюджета от цен на нефть в следующем году требует повышения налоговой нагрузки (прогрессивная шкала НДФЛ, дополнительные налоги на металлургию), усиления налогового администрирования (проект маркировки товаров), а также сокращения номинальных расходов (-5% г/г).

Остаются вопросы по поводу монетарной политики – с одной стороны, в 2020 г. ЦБ снизил ключевую ставку на 200 б.п. (2 п.п.), что соответствует среднему снижению по другим странам с развивающимися рынками. Инфляция сейчас растет, но в основном продовольственная, непродовольственная находится ниже 5%. «С моей точки зрения, есть еще небольшой запас снижения ставки, я бы его оценивала в 0,5% п.п. Будет ЦБ его задействовать или нет – в значительной степени зависит от того, насколько жесткая бюджетная политика станет оказывать негативное влияние на экономический рост», – полагает Орлова, добавляя, что в текущей конфигурации, когда структурные перспективы роста выглядят невысокими, а бюджет на 2021 г. – жесткий, велики шансы, что ЦБ может пойти на смягчение своей политики. Этому будет способствовать и тот факт, что мировая экономика остается в контексте мягкой монетарной политики, и ожидается, что в ЕС и США повышение ставок произойдет не раньше 2024-2025 гг.

Третья тема – ситуация на валютном рынке. Орлова считает, что она остается важным индикатором, несмотря на таргетирование инфляции, предполагающее в теории, что экономика должна меньше следить за состоянием валютного рынка. Но при наблюдаемой регулярно с 2014 г. волатильности (20%-е движение курса раз в два года) интерес к валютному рынку остается высоким. Несмотря на убежденность рынков в слабости рубля, Орлова полагает, что российская валюта выглядит достаточно хорошо в сравнении с другими валютами стран формирующихся рынков. В номинальном значении рубль торгуется на уровнях, близких к 2016 г., но с точки зрения динамики реального эффективного валютного курса за последние 5 лет рубль стал менее конкурентоспособным по сравнению с другими валютами.

Орлова рассчитывает значение фундаментального курса по нескольким моделям, и на 2021 г. модельный интервал этого показателя складывается на уровне 68-78 руб./$. Наиболее релевантные для России модели, увязывающие динамику цен на нефть и экспортных доходов с монетарными индикаторами, скорее, говорят о том, что потенциал укрепления исчерпан, отмечает экономист.

Орлова согласна, что базовый для России сценарий – стагнация. Причем дополнительное ограничение экономического роста – состояние рынка труда. Инвестиционный рост может привести по крайней мере к временному всплеску безработицы: инвестиции сейчас направляются в технологии, замещающие труд.

Орлова обращает внимание и на структуру занятости: в России около 17% рабочей силы занято квалифицированным трудом (вдвое меньше, чем в развитых странах), и около 35% – неквалифицированным, это те профессии, которые будут наиболее уязвимы в условиях технологической трансформации. «Это непростая структурная развилка на 2021 и на последующие годы», – заключает Орлова.