«Too little, too late»

Смертность от коронавируса – это не число, заданное эпидемиологическими константами, а функция: показатель во многом зависит от скорости распространения инфекции, количества мест в больницах и многих других факторов, начал дискуссию ректор Российской экономической школы Рубен Ениколопов. «Весь смысл вводимых ограничительных мер во время пандемии заключается в том, что мы жертвуем какими-то экономическими последствиями – чем больше ограничений, тем глубже экономический провал – ради спасения человеческих жизней». В нынешних условиях, продолжает ректор РЭШ, «велик эффект неопределенности, так как мы очень мало знаем о медицинском аспекте этого вируса, мы не знаем, как долго продлится этот кризис. К тому же возникает неопределенность со стороны государственной политики, и это тоже играет большую роль». 

Если из V-формы (падение с быстрым восстановлением) кризис перейдет к L-форме (затяжной депрессии), проблемы с ликвидностью и невыплаты кредитов индивидуальными заемщиками и предприятиями приведут к коллапсу финансовой системы, отмечает экономист. 

По словам ректора РЭШ, с точки зрения экономической помощи, Россия резко выделяется ее малыми объемами: «Государственная поддержка в разы меньше, чем в странах G-20. К тому же эта помощь объявляется слишком поздно. Too little, too late – так можно охарактеризовать меры господдержки в России сейчас». 

Эффект от введения карантина

По его словам, многие экономисты сходятся на том, что объем помощи должен быть соразмерен падению ВВП: «Даже по консервативной оценке МВФ, в этом году падение ВВП России ожидается на уровне 5,5%, помощь должна быть примерно такого размера, а на данный момент она в несколько раз меньше. Скорее всего, падение будет еще значительнее». Он считает, что, помимо общего объема помощи, очень важно таргетирование. «Помощь должны получать наиболее пострадавшие – те, у кого маленькая ликвидность, прежде всего, малые и средние предприятия, а также люди, потерявшие работу. Поэтому меры должны быть направлены, прежде всего, на них», – поясняет Ениколопов. Важно и влияние производственных цепочек, разрушение ключевых звеньев которых может вызвать цепную реакцию. Очень важно поддерживать индустрии, играющие ключевую роль в торговых цепочках – транспорт и логистику, разорение которых чревато усугублением кризиса. 

На один из ключевых вопросов о том, может ли Россия позволить себе масштабную антикризисную помощь, Ениколопов отвечает положительно: «По мировым масштабам Россия подходит к этому кризису в выгодной макроэкономической позиции – госдолг (меньше 15% ВВП по сравнению со среднемировыми 80%), высокие резервы (порядка 10% ВВП в ФНБ), а также низкая инфляция, что делает возможными временные монетарные меры по стимулированию спроса». «Безусловно, многое будет зависеть от продолжительности кризиса. Поэтому проблемы с выделением адекватного пакета помощи – прежде всего политические, а не экономические», – резюмирует Ениколопов. 

Государственная поддержка в России 

Директор Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ Андрей Яковлев обращает внимание на то, что некоторые ограничительные меры в России «были заведомо чрезмерны, при этом они не были продуманны, и явно не были комплексными». Российская система управления в целом оказалась не готова к новым вызовам. Эксперт отмечает, что в широком контексте высокая неопределенность происходящего усугубляется неопределенностью продолжительности жесткого карантина в наиболее пострадавших странах, прежде всего, США, а также синхронностью протекания эпидемии в разных странах, отсутствием понимания реальных возможностей возвращения к прежним масштабам экономической активности в секторе услуг, рисками остановки производственных цепочек при долгом применении карантинных мер. 

Яковлев обращает внимание еще на одно отличие России от развитых экономик – на существенную долю занятых в неформальном секторе. «20-25 млн, по некоторым оценкам, заняты в неформальном секторе, а это очень большие цифры. Это большая самостоятельная социальная проблема», – говорит экономист. Он, кроме того, обращает внимание на «значимые риски оппортунизма с возможностями получения доступа к средствам господдержки для мошенников».  

Эксперт выделяет три группы, нуждающихся в господдержке – это крупные и средние предприятия; малый, микробизнес и самозанятые, а также занятые в неформальном секторе.  

Проректор Всероссийской академии внешней торговли Наталья Волчкова напоминает о необходимости применять меры поддержки в рамках российского законодательства, в то время как трудовое законодательство само является одним из главных препятствий для деятельности бизнеса. Кроме того, предложение, например, о субсидиях на зарплату ей представляется большой проблемой: если бизнес не получает никаких доходов сегодня, в этих условиях платить зарплату даже из субсидий неуместно. По мнению Волчковой, меры поддержки, которые могут идти параллельно фирмам, оставшимся без дохода, и их сотрудникам, правильнее переложить на плечи государства через пособия по безработице. Она рассказывает об опыте Испании, где малые и микро-компании могут уволить сотрудника под специальный режим. «Это не обычное увольнение, а временное увольнение сотрудника. И с этим статусом человек претендует на получение пособия на время эпидемии», – такое решение представляет Волчковой оптимальным: нет необходимости проверять существование фирмы через ФНС, и это прямая поддержка населения. «Бизнес, потерявший сегодня рынки или существенно снизивший продажи консервируется, минимизируя издержки на заработную плату. То же самое должно быть распространено на коммунальные платежи (по аренде, мы знаем, бизнес довольно успешно передоговаривается). Эта консервация и поддержка работников через государство мне представляется более прямым путем и дешевым как для государства, так и для бизнеса», – заключает эксперт. 

Директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич убеждена, что в России не будет зафиксирован большой рост безработицы: «У нас мертвые службы занятости, они обслуживали меньше 600 000 человек на всю страну. Миллионам туда пробиться будет очень трудно. Единственный способ – это включить все социальные системы: и МФЦ, и соцзащиту, с тем, чтобы раздавать пособия по безработице», – отмечает эксперт. Но пока, по ее словам, никаких сигналов к этому нет.  

Она обращает внимание на то, что, если 15 миллионов (по ее оценкам) занятых в неформальном секторе начнут добиваться пособий по безработице, потом будет очень сложно этих людей «снять» с них: «Даже если объявят выплаты на три месяца, люди потом будут требовать еще, потому что у них нет стабильного дохода». 

Зубаревич ссылается на данные Центра развития НИУ ВШЭ, согласно которым выпадающий доход в консолидированных бюджетах регионов на этот год составит минимум 1,3 трлн руб. «Только очень большие политические риски могут заставить федеральную власть делиться не крохами, а более масштабно. Я не вижу пока у федералов ощущения реальности рисков, а это означает прижимание денег» – отмечает эксперт.   

Профессор Принстонского университета Олег Ицхоки полагает, что государство должно строить новые больницы, чтобы в следующей фазе распространения вируса нагрузка на медицинскую систему была ниже – это позволит избежать жесткого карантина в дальнейшем: «Новые больницы по окончании эпидемии могут рассматриваться как одна из госинвестиций для поддержки совокупного спроса».  

Дилемма – спасать ли экономику или спасать жизни – во многом ложная, говорит Ицхоки. Не справившись с вирусом, не получится восстановить экономику. 

Кредиты компаниям сейчас не помогут, считает экономист, поскольку у них идет реальная потеря выручки, которая не компенсируется в будущем. «Государство, вместо кредитора последней инстанции, должно стать покупателем последней инстанции, когда оно собой замещает выпавший спрос и выпавшее производство», – отмечает Ицхоки.