«Рубль можно считать в баррелях»

Как мне кажется, у России две сущности – нефтяная корпорация и социальный блок, Russia-oil и Russia-everything. Считая рост ВВП, кто-то говорит 2%, кто-то говорит 2,5%, кто-то – 1,8%... Из чего он складывается? Во-первых, из цены на нефть. При этом продолжает казаться, что мы находимся в ситуации низких цен на нефть, за счет того, что в прошлые годы она падала, и меряем себя этим трендом –трендом падающих цен. На самом же деле, когда цена на нефть вырастала на 20%, ВВП рос на 1%. Примерно 20% рост в среднем по году цены Urals – это для России огромный экономический стимул. Этот рост транслируется примерно в 2,5% ВВП. Прибавим полпроцента, которые дали в этом году госпроекты и инвестиции, плюс еще полтора процента, набежавших из разных госрасходов и подобных разовых вещей. Таким образом, если не брать в расчет нефтяную корпорацию, остальная Россия сократила ВВП на размер примерно от 1 до 2% за этот год. Магическая цифра 2% у нас наблюдается с 2013 г., а до этого, в 2012 г., был ноль. Russia-everything падает на 1,5-2% в год уже пять лет, и движение цен на нефть на это, как ни странно, не влияет совсем

Движение цен на нефть влияет на Russia-oil, балансирует нашу ситуацию с ВВП, но Russia-everything стабильно находится в рецессии. С точки зрения внешней торговли, если разделить на натуральное хозяйство и внешнюю торговлю, мы продаем нефти и газа столько, сколько продаем, продажи 2017 г. примерно равны продажам 2016 г. Продажи 2018 г., наверное, будут немного больше, не потому что мы перестанем соблюдать договоренность с ОПЕК, а потому что мы бурили в этом году намного больше, чем в прошлом.

При этом нефтегазовый экспорт живет своей жизнью, зерна в этом году мы продали больше, потому что был большой урожай. Транспортные коридоры оказались неспособными это все перевозить, нет систем хранения и переработки.

В самый разгар вывоза было политическое решение не вывозить через Лиепаю, потому что «они наши враги», а вывозить только через Новороссийск. Это была невероятная пробка на вывоз через Черное море. Цены на аренду вагонов на Алтае, скажем, выросли в пять раз, на этом фоне заказ на новые вагоны появился только в ноябре. До этого времени все агенты говорили – это нам кажется, что не хватает вагонов, мы заказывать ничего не будем. Как заказ будет развиваться мы посмотрим, мы будем видеть это весной. Но понятно, что никто новых элеваторов строить не стал в этой ситуации, даже в голову никому не пришло.

Про оружие. Мы полностью потеряли этот бизнес. В предыдущие годы Росстат с гордостью сообщало цифру экспорта вооружений, в этом году статистическое ведомство скромно заявляет, что мы остаемся вторыми после США. В прошлом году -- 14,5 миллиардов, в этом -- будет 6,5 миллиардов. Учитывая, что в поставках доля приборов импортного производства составляет до 30%, а в поставках по программе совместного создания вооружений – до 70%, а ни Франция, ни Израиль и США больше не поставляют приборы, думаю, что с экспортом вооружений можно заканчивать. Остаются только патроны для «Калашникова».

По поводу Russia-social. Здесь у нас монетаристская экономика, а монетаристская экономика сама себя балансирует. Поэтому ничего другого ждать не приходится. Рубль полностью зависит от нефти. Нет никаких действий Центробанка, правительства, которые влияли бы на курс рубля в долгосрочной перспективе, есть только цена на нефть. Рубль вообще можно считать в баррелях – не ошибетесь.

Почему такая низкая инфляция? Есть традиция у правительства – приписывать погодные явления собственным достижениям. Традиция древняя, идущая с языческих времен. Низкая инфляция – потому что низкий спрос, который и порождает низкий рост цен.

В этом году мы ждали, что люди вернутся на рынок и спрос будет расти. Люди не вернулись. Как Росстат посчитал рост спроса? Все, что мы можем посчитать, показывает, что спрос – около ноля. При этом кредитование – плюс 8%, ипотека – плюс 40%. Еще норма накоплений в этом году упала. Соответственно, если вы это вычитаете, то обеспеченный собственными доходами спрос, продолжает стремительно двигаться вниз.

Инвестиции. Как сказала главный экономист Альфа-банка Наталья Орлова, примерно 90% всех инвестиций в стране – это четыре точки: реновация, мост в Керчь, «Сила Сибири» и Дальний Восток. Рост инвестиций, падение инвестиций – что бы то ни было, это тяжелая и неэффективная попытка помощи России социальной от России нефтяной. Эта попытка не транслируется в ВВП совершенно.

Кредитование. Мы догнали США по важному параметру: доля населения, которое тратит на выплату процентов по кредитам, в Соединенных Штатах и России теперь одинаковы. Учитывая, что наше распределение кредитов сильно смещено в сторону малообеспеченных слоев населения, а в США оно распределено ровно, то, по разным оценкам, для нижней трети населения у нас процентная нагрузка по сравнению с доходом в пять раз выше, чем в США. Это еще не катастрофа, но точно знак того, что в течение пяти лет у нас все-таки может состояться потребительская катастрофа с кредитами.

Зарплаты. Не очень понимаю, где здесь рост. Росстату я не имею права не верить, но какие-то частные аналитические моменты показывают, что, во-первых, этот рост далеко не везде, во-вторых он, скорее, очень сильно сдвинут в сторону государства, в-третьих, он очень сильно сдвинут в сторону высоких зарплат.  Диспропорция зарплат между корпорациями, государственными компаниями, топ-позициями и всем остальным рынком продолжает нарастать, причем едва ли не на десятки процентов.

В будущем году цены на нефть, скорее, стабилизируются. Такая стабилизация, на мой взгляд, должна привести нас к «социальному» тренду. Минус полтора процента – это нейтральный относительно нефти прогноз ВВП следующего года. Если будет плюс 10 долларов, будем в плюсе, будет минус 10 долларов – будем в минусе.

Налоги растут. У нас налоговая нагрузка на граждан до зарплаты – если в номинале, то, по-моему, 325 тысяч рублей в месяц, а в паритете покупательной способности – около 130 тысяч рублей в месяц. Налоговая нагрузка в Штатах ниже, чем в России. И это тоже важный момент. Он многое объясняет в том, почему у нас такая ситуация в ненефтяной экономике. И налоги будут выше – у нас эти косвенные сборы, налог на имущество повышается, налог на движимое имущество, похоже, появляется. Девять месяцев правительство разрабатывало налоговую реформу, недавно было объявлено, что, оказывается, налоговой реформы не будет. Она откладывается на год, потому что мы не понимаем, к чему она приведет, не понимаем, как ее делать и вообще ничего не понимаем. Государства, понятное дело, будет больше – тренд на огосударствление экономики не прекращается, он идет каждый день где-то что-то негосударственное становится потихоньку государственным.

Для развития в ближайшем будущем я бы выделил несколько основных проблем. Первая проблема – тотальное недоверие (всех ко всем и везде), горизонт в шесть месяцев, неправовая среда. Уровень ментального недоверия значительно выше, чем адекватная оценка ситуации и системы. Ну а как мы знаем из курса экономики, люди действуют в соответствии с ожиданиями.

Административные издержки ведения бизнеса значительно выше, чем в Европе и США. Частная банковская система рухнула в основном под административными издержками, на мой взгляд. Но государственной системы не хватит для настоящего роста.

Проблема, которая никак не решается заменой фигурок и внедрением новых законов, – это накопленное отставание от мира. У нас нет технологической школы, нет R&D школы, нет подготовленных кадров.

У нас чудовищное псевдосоциальное государство. 30% – госсектор, 8% – прямые поставщики госсектора, с точки зрения трудовых ресурсов. У нас странный диалог между обществом и государством: государство все время предлагает обществу возможность ничего не делать, не брать на себя риски и жить, и этот тренд продолжает сохраняться. Вместо того, чтобы увеличивать количество профессий, где пенсионный возраст выше, мы опять говорим о том, чтобы государство дотировало рождение новых детей, причем в малообеспеченных слоях населения. Более или менее понятно, куда это экономически транслируется дальше.