О попытках модернизации и причинах ее провалов – новые книги историка Михаила ДАВЫДОВА, социолога Льва ГУДКОВА и экономиста Дмитрия ТРАВИНА. А также старая, но читающаяся как новая – переизданная книга Натана ЭЙДЕЛЬМАНА.
Книгу историка, лауреата Гайдаровской премии за 2017 год Михаила Давыдова «Цена утопии. История российской модернизации» следует читать вместе с другими трудами о модернизации, точнее, ее перманентных провалах. Например, параллельно с двухтомной книгой лауреата той же премии за тот же год социолога Льва Гудкова «Возвратный тоталитаризм». Потому что прилетающее бумерангом и рецидивирующее тоталитарное сознание российских масс и элит – из той же области, области незаконченных, компромиссных, в чем-то даже стыдливых попыток осовременить и нормализовать Россию. Ведь Россия не может быть нормальной, она обязательно должна оставаться особой и не измеримой общим аршином. Дмитрий Травин, издав работу «Почему Россия отстала?», лишь, по сути, написал введение в тему, перевернув сам вопрос: не почему она отстала, а почему другие страны – при иной раз схожих стартовых исторических условиях – начали вырываться вперед. Очень своевременной стала и републикация последнего труда историка Натана Эйдельмана «Революция сверху» в России» в сборнике его работ «Сказать все…», где на основе анализа исторического опыта попыток модернизации страны он обращает внимание на противостояние контрмодернизационной связки «сверхцентрализация–нетоварность» и модернизационного сочетания «самоуправление–товарность».
Компромиссность, неполнота, нерешительность, незавершенность, растянутость во времени, сопротивление элит, риски отказа от реформ и начала нового витка застоя и контрмодернизации – все это порочные круги российских модернизационных усилий от Александра Первого до Алексея Косыгина, Михаила Горбачева и модернизаторов новейшего времени. Элиты, попробовавшие холодную воду модернизации, отказываются даже от догоняющего развития, иной раз мотивируя это возможностью с более низкой базы скакнуть в светлое будущее, минуя стадии осмысленного взросления, но не делают и этого. А если и делают, то даже в том случае если у модернизатора есть существенные полномочия, увязают в саботаже реформаторских начинаний со стороны самого государства.
В этом смысле несложно представить себе любое первое лицо российской власти, которое, ознакомившись с планом реформ, тяжело вздыхает и говорит, подняв глаза к потолку: «Я-то не против, но вот что скажут наверху?». Точнее, как показывает Михаил Давыдов, – что скажут внизу? Как отнесется к преобразованиям темная масса, скованная круговой порукой общины? При том, что община – это наше достояние и традиционная ценность, ее нельзя разрушать.
Книга Давыдова – прежде всего о провалах, но и о колоссальных успехах аграрной модернизации России, особенно в период премьерства Столыпина. В случае России на рубеже XIX–XX веков, говоря о модернизации, действительно можно было анализировать события под углом аграрных преобразований. В том числе преобразования психологии крестьянства, которое мыслило в категориях «черного передела», зависимости от общины и решало вопросы «ведром водки», а затем подхватило реформаторские начинания – столыпинские инициативы. В результате «успех преобразований был связан с новой генерацией российских крестьян, родившихся после 1861 года, для которых мифологическое сознание стало преодоленным или преодолеваемым этапом развития личности. Они ощущали себя полноценными людьми в прямом смысле слова, не желали мириться с гнетом общины, жаждали самостоятельности и ответственно ее проявляли».
Это говорит о том, что для модернизации важны не только воля, последовательность и технократическая умелость власти. Для нее нужны свободные, принадлежащие самим себе, эмансипированные от государства, люди.
Утопией Давыдов называет социалистические по сути своей упования царской власти второй половины XIX века. Социалистические в экономическом смысле и гипергосударственные в политическом плане, не предполагающие деоккупацию человеческой личности и создание инфраструктуры гражданского участия: «…после 1861 года Россия во многом де-факто реализовывала антикапиталистическую утопию, согласно которой в индустриальную эпоху, во второй половине XIX века можно было быть «самобытной» великой державой, то есть влиять на судьбы мира, принципиально отвергая все то, за счет чего конкуренты добились преуспеяния, и в первую очередь – общегражданский правовой строй и свободу предпринимательства. Естественным следствием этой политики стало унизительное поражение в Русско-японской войне, спровоцировавшее революцию 1905 года. И лишь с 1906 года вектор развития страны начал меняться».
А дальше была модернизация Витте-Столыпина, которая, по словам историка, покончила с «утопическим антикапитализмом» и продемонстрировала, «что Россия была способна успешно идти к построению правового государства и полноценного гражданского общества». (Часто цитируется фраза Столыпина о «великой России» и совсем забыто его другое высказывание: «Преобразованное по воле монарха Отечество наше должно превратиться в государство правовое».) И все–таки при этом заимствуя некоторые общечеловеческие институты – даже в условиях отсутствия глубоких культурно-политических традиций свободного мышления. Как отмечает Дмитрий Травин, «современному обществу для нормального сегодняшнего развития совсем не обязательно иметь в своем культурном багаже Данте, Дюрера или Монтеня. Важнее умело заимствовать культуру. Важнее заимствовать культуру, способствующую модернизации». И это совсем не стыдно…
Преобразования, носящие институциональный характер, как та же столыпинская реформа, втягивают в модернизацию и самих реформаторов, и объекты трансформации. В этой ситуации даже несколько поколебленной оказывается извечная российский дихотомия «мы» и «они». С одной стороны, пишет Давыдов, «в стране появились миллионы носителей индивидуальных ценностей», воспользовавшихся возможностями, предоставлявшимися столыпинской реформой. С другой – «за годы реформы внутри образованного класса сформировался слой людей, специальностью которых стало мирное переустройство российской деревни». Как отмечал Натан Эйдельман, столыпинская реформа – «серьезная, последняя альтернатива старого мира, попытка избавиться от взрыва снизу путем «революции сверху» и создания новой массовой опоры режиму».
Откуда берутся реформаторы? Оттуда же, откуда и власть. По мысли Эйдельмана, «обычный довод консервативного лагеря – отсутствие или недостаток людей – несостоятелен. Люди находятся буквально за несколько лет – из молодежи, части «стариков» и даже сановников, «оборотней», еще вчера служивших другой системе».
Модернизации отчаянно сопротивляются государственные элиты. И не только элиты. Это сопротивление, пишет Давыдов, «нормальная реакция отсталой традиционной страны на модернизацию, грозящую нарушением привычной жизни». Инерция, «узкоэгоистический консерватизм», по замечанию Эйдельмана, приводят к сопротивлению государственного аппарата и «реакционеров-богачей» «даже тем реформам, что в конце концов проводятся во спасение этих недальновидных людей».
Модернизация устремлена в будущее, контрмодернизация – в прошлое. И потому она питается соками прошлого. При отказе от модернизации, как пишет Лев Гудков, «социальные установки и нормативные представления предшествующих эпох всплывают в новых ситуациях под действием хорошо знакомых, но как бы забытых сигналов – языка власти, апеллирующей к коллективной солидарности…, угрозе безопасности страны». И так далее – по известному списку. Государство при этом заходит на очередной круг, по определению Дмитрия Травина, «поиска идеального этатизма». Этим оно занималось с XVII века, продолжает заниматься и сейчас.
Повторяемость русской колеи, порочных кругов русской истории поразительна. И всякий раз государству и обществу приходится, по цитируемому Натаном Эйдельманом высказыванию выдающегося русского историка Сергея Соловьева, расплачиваться «за полную остановку того, что нужно было более всего поощрять, чего, к несчастью, так мало приготовила наша история, – именно самостоятельности и общего действия».
Книги, упомянутые в статье:
Михаил Давыдов. Цена утопии. История российской модернизации. М., Новое литературное обозрение, 2022
Лев Гудков. Возвратный тоталитаризм. В 2 томах. М., Новое литературное обозрение, 2022
Дмитрий Травин. Почему Россия отстала. СПб., Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2021
Натан Эйдельман. «Сказать все…» Избранные статьи по русской истории, культуре и литературе XVIII-ХХ веков, Новое литературное обозрение, М., 2021