Нечерноземье как резерв зернового экспорта

Растущий спрос со стороны потребителей в развивающихся странах создает предпосылки для дальнейшего наращивания экспорта российского зерна. Уже существующие оценки позволяют заключить, что часть сельскохозяйственных угодий России, расположенных в регионах с менее благоприятными природными условиями по сравнению с ныне существующим зерновым поясом, потенциально пригодна для конкурентоспособного производства зерна в объемах 6-12 млн тонн в дополнение к существующему (речь идет о площадях, заброшенных с начала XXI века).

Для проверки гипотезы о сравнительном преимуществе производства зерна, располагающегося на неиспользуемых сельхозугодьях, была построена модель, в том числе учитывающая инструменты аграрной политики: поддержка научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ; совершенствование институтов; совершенствование управления рисками; прямые субсидии на продукцию растениеводства; импортные тарифы. Инструменты подбираются таким образом, чтобы выручка от продаж продукции растениеводства была наибольшей. Модель предусматривает анализ влияния различных сценариев аграрной политики на вовлечение инвесторов в проекты по использованию ценных земельных угодий для организации зернового производства.

Выбор исследуемых регионов – Калужской, Тульской и Рязанской областей (так называемого «южного пояса» Нечерноземья) обусловлен большой концентрацией неиспользуемых сельхозугодий, климатическими возможностями для производства не только ржи, овса, ячменя, но и пшеницы, а также короткими логистическими плечами – с учетом близости как железнодорожных хабов и морских портов, так и наиболее емких внутренних рынков. 

Проведенное Центром агропродовольственной политики ИПЭИ РАНХиГС исследование показало, что наличие неиспользуемых земельных угодий нечерноземном «южном поясе» в целом благоприятствует расширению производства зерна. В существующих экономических и технологических условиях аграрного производства нечерноземный «южный пояс» обеспечен резервом особо ценных продуктивных сельскохозяйственных угодий как минимум на полвека. А его постепенное вовлечение в производство по мере роста мировых рынков и накопления технологических преимуществ останется перспективной задачей на многие десятилетия. Одновременно могла бы быть отчасти решена проблема создания рабочих мест на сельских территориях, где в конце прошлого века деградировал агробизнес. А параллельно – пресечено развитие неблагоприятных неуправляемых экологических процессов на заброшенных землях (зарастание борщевиком Сосновского и другими сорными растениями, размножение вредителей).

При этом максимальная оценка возможного вовлечения земель под посевы через 25 составила 589 тыс. га. Это менее половины площади особо ценных продуктивных сельхозугодий на территории упомянутых трех областей. Из них максимальная площадь, вовлекаемая именно под посевы зерновых, составляет 560 тыс. га. Медианная оценка прироста посевов (практически полностью обусловленная приростом посевов зерновых) составила 140 тыс. га – это 11% площади особо ценных продуктивных сельскохозяйственных угодий. То есть, как показало исследование, упомянутые резервы относительно невелики – для достижения более высоких результатов и реализации крупномасштабных проектов производства зерна требуется наращивание других факторов производства.

Более того, сама по себе особая ценность сельскохозяйственных угодий еще не является решающим конкурентным преимуществом в борьбе за рынки.  Ведь при сохранении инерционной аграрной политики инвесторы могут и не получить мотивации к развертыванию производства зерна на дополнительных площадях.

Соответственно, успешному производственному освоению сельскохозяйственных угодий, ранее выведенных из оборота (например, в южном поясе Нечерноземной зоны России) могла бы содействовать политика, направленная на преодоление ряда препятствий.

В их числе– нерешенные проблемы землеустройства; дефицит соответствующих цифровых, инфраструктурных и логистических решений, которые могли бы мотивировать инвесторов и способствовали бы снижению производственных издержек; неэффективные институты, в том числе отсутствие действенного механизма защиты производителей и инвесторов от специфических рисков сельскохозяйственного производства; наконец, слабая мотивация к проведению критически важных профильных научных исследований, включая разработку новых технологий аграрного производства и мер по снижению зависимости от импорта семенных и посадочных материалов.

Исследование Центра агропродовольственной политики ИПЭИ РАНХиГС показало, что в большинстве изученных сценарных условий государственно-частное финансирование инструментов аграрной политики оказывается эффективным. Медианное значение дополнительной выручки на рубль финансирования в целом по растениеводству за период в 25 лет составляет 2,16, по зерновому производству – 2,14 руб. выручки на 1 руб. финансирования.

Исследованием также установлено, что некоторые инструменты аграрной политики способны оказать приоритетное влияние на развитие зерновой индустрии на дополнительных, ныне заброшенных земельных угодьях южного Нечерноземья, существенно увеличив сбыт и создав тем самым предпосылки вовлечения этих земель в зерновую отрасль. Помимо увеличения оборотных и формирования основных средств, имеется в виду поддержка НИОКР, ориентированных на создание аграрных технологий, наилучшим образом адаптированных к специфическим местным условиям производства продукции растениеводства, включая зерно.

Сценарии, в рамках которых приносят пользу другие инструменты, сравнительно редки, но их преимущество возрастает с течением времени. Расчеты, проведенные при помощи разработанной модели, выявили существование таких условий, при которых протекционистские инструменты, к которым относятся прямые субсидии и импортные тарифы, целесообразно вводить периодически (как правило, на 1-2 года), после чего отменять на период такой же продолжительности. Это позволяет свести к минимуму их отрицательный побочный эффект, вызываемый ослаблением стимулов к сокращению издержек. Такая политика допустима только когда агробизнесу известны «правила игры», устанавливающие условия, при достижении которых вводятся в действие и отменяются протекционистские инструменты, а исходные данные, необходимые для проверки выполнения этих условий, находятся в публичном доступе.

Предлагаемые на основе проведенного исследования меры включают, во-первых, законодательное закрепление прав инвесторов на доступ к аналитической информации (с обязательным созданием соответствующей информационной инфраструктуры); во-вторых – запуск отраслевой «регуляторной гильотины»: выявление и пересмотр тех норм регулирования агропродовольственных рынков и внешнеторговой деятельности, которые ставят отрасли сельского хозяйства в неравное положение.

Автор – доктор экономических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Центра агропродовольственной политики ИПЭИ РАНХиГС