понедельник, 11 декабря 2023
«Новая экономика» США проголосовала за Джозефа Байдена, поставив перед ним сложные задачи.
Этим летом редакция CNN Business провела занятный эксперимент – составила два условных портфеля акций «для Трампа» и «для Байдена». В «портфеле демократов» были производители чипов, возобновляемая энергетика, медицинское страхование, Tesla и немецкий инвестфонд (поскольку Байден обещал улучшить отношения с ЕС). Республиканцам достались углеводороды, военная промышленность и лидеры Уолл-стрит (Morgan Stanley, Bank of America). В итоге оказалось, что фондовый рынок проголосовал за байденомику еще в октябре – «портфель Байдена» подорожал на 53,3%, «портфель Трампа» подешевел на 1,9%.
Новые деньги предпочитают демократов
Кстати, фондовый рынок предсказал не просто победу Байдена, но и расклад голосов. Байден победил в десяти крупнейших городах США, где сосредоточены высокотехнологичные бизнесы - робототехника, генетика, тонкая химия, IT отрасли. Также за кандидата от демократов проголосовали 50 из 50 избирательных округов с наивысшей долей лиц с высшим образованием в составе избирателей. Из топ-10 инновационных штатов Америки (согласно US Innovation Index, который составляют Bloomberg и MIT), за Трампа проголосовал только Техас. (Тут, скорее всего, «дело в нефти» - в 19 избирательных округах, где сосредоточены нефтяные и газовые месторождения, Трамп победил с сокрушительным преимуществом.)
В целом Байден выиграл округа, на которые приходится 70% ВВП США. То есть деньги - в прямом смысле слова – проголосовали за демократов. Прежде было не так – Хиллари Клинтон четыре года назад «взяла» округа, генерирующие 64% ВВП, а демократ Альберт Гор в 2000 году победил в округах, обеспечивавших 54% ВВП. В итоге получилось, что самый возрастной президент США получил поддержку «молодой экономики». Кроме того, за Байдена проголосовал 61% молодежи в возрасте от 18 до 29 лет, и лишь 36% молодых избирателей предпочли Трампа. Избиратели в возрасте от 30 до 44 лет выбрали Байдена в соотношении 54% к 43%. Видимо, агрессивной активности в социальных сетях недостаточно, чтобы по-настоящему привлечь молодое поколение.
Впрочем, американский политолог Морис Дюверже еще в середине ХХ века объяснял, что в США голосуют не столько «за» кандидата, сколько «против» его оппонента. Так что можно сказать, что «новая экономика» и «молодая Америка» не столько поддержали Байдена, сколько отказали в поддержке Трампу.
И вот тут начинается самое интересное. Чего именно американцы ожидают от Байдена и что он может им предложить? Президент США – это не выборный царь и не предмет обожания отчаявшихся бюджетниц. Хозяин Белого дома - глава правительства, при этом ограниченный в ключевых экономических решениях. Эти решения – инвестиции, бизнес, инновации, большие сделки – принимаются не в Белом доме, а в деловых столицах штатов. Президент может в той или иной степени корректировать экономический курс и расставлять приоритеты для самой большой экономики мира. И не более того, хотя и это немало.
Дело в том, что Байдена призвали в президенты для решения не столько экономических, сколько институциональных проблем. Чтобы там не говорили «члены секты свидетелей госдолга США», экономическое лидерство Америки опирается не столько на резервную валюту, сколько на высокие технологии и интеллектуальный потенциал, который она умеет использовать. Согласно модифицированному Индексу экономической сложности (исследование «Структурная трансформация и отраслевая производительность: учет направлений экспорта в индексе экономической сложности» Ивана Любимова и Игоря Якубовского из РАНХиГС), США входят в первую тройку технологически сложных экономик - вместе с Японией и Германией.
Из первой десятки американских миллиардеров, согласно Bloomberg Billionaires Index, восемь сделали свое состояние на технологиях (двое других – инвестор Уоррен Баффет и владелец Wallmart Роб Уолтон). И технологическому лидерству США по-серьезному мало что угрожает еще и потому, что Штаты остаются центром притяжения инженеров со всего мира.
Но при всех своих успехах «новая экономика» несет в себе структурную проблему, очевидную для тех, кто находится внутри США, и почти незаметную со стороны. Это экономика, в которой победитель получает все. Ну, вот как Google победил несколько конкурировавших поисковиков и стал фактическим монополистом. Может быть, эти поисковики могли бы стать со временем лучше, чем Google, но этого мы уже не узнаем. То же самое касается и остальных гигантов цифровой экономики - есть один суперлидер и много маленьких нишевых проектов. Что-то подобное мы видим и на рынке труда, принципиально важном для Америки. «Эту страну построили не банкиры, генеральные директора и менеджеры хедж-фондов с Уолл-стрит. Она была построена американским средним классом», - сказал Байден в самом начале своей избирательной кампании.
Действительно, поляризация рынка труда чрезвычайно раздражает людей. От технологизации выигрывают самые квалифицированные работники и, как это ни парадоксально, самые низкоквалифицированные. Просто потому, что их труд настолько дешев, что автоматизировать его не имеет смысла, и они сохраняют свои места.
Но это значит, что в нижнем слое люди теряют мотивацию к повышению своей квалификации и фактически теряют шанс подняться наверх. Потому что карьерной лестницы среднего класса, по которой они могли бы взобраться к вершинам за одно-два поколения, больше не существует. Именно рабочие места среднего уровня оказывается экономически выгодно либо заменить роботом, либо передать на аутсорсинг, в страны третьего мира, где рабочему при сопоставимом уровне квалификации можно платить меньше, чем в Америке.
Да, общий уровень безработицы в Америке низок, как никогда (текущая безработица - «карантинное» исключение, да и потерю зарплаты людям компенсировала помощь федерального бюджета). Но большинство существующих рабочих мест - это плохие рабочие места. Работа на плохих позициях - не нищета, но… это отсутствие перспектив и постоянная фрустрация - особенно на фоне бесконечной выставки достижений высшего класса, которую демонстрируют социальные сети.
Когда Байден говорит о неравенстве, он вкладывает в это слово не тот смысл, который слышат, например, в России. Для Америки речь идет не столько о неравенстве доходов, сколько о неравенстве возможностей. Для долговременного экономического роста неравенство доходов не критично - а вот неравенство возможностей представляет серьезную проблему.
Дело здесь не только в рисках политической нестабильности, когда люди, лишенные возможностей подняться наверх своим трудом и талантом, могут попытаться достичь этого насилием. И проблема неравенства возможностей не только в очевидной неэффективности положения, когда человек, родившийся не в том месте, не в то время и не в той семье, не может реализовать свой потенциал. Хуже другое.
Еще в 2012 году профессор Алан Крюгер, экономический советник Барака Обамы, объяснил, что страны с высоким неравенством доходов – это и страны с низкой межпоколенческой мобильностью, что несет угрозу экономическому росту.
А какая связь между межпоколенческой мобильностью и долгосрочным экономическим ростом? Более сложная, чем кажется. В ситуации, где победитель получает все, у хозяев экономики, совершенно честно заработавших свой капитал в конкурентной борьбе, возникает искушение поправить правила игры в свою пользу - чтобы гарантировать привилегии своим наследникам. Они прекрасно понимают, что дети запросто могут и не повторить их успеха, а ставки слишком высоки. Отсюда - мотивация демонтировать институты, которые позволяют бедным, хотя бы в теории, разбогатеть, и мотивируют их усердно работать. А именно эти инклюзивные институты - основа привлекательности американской модели, ее становой хребет.
Поэтому если мы посмотрим на планы налоговых реформ Байдена с этой точки зрения, то увидим в них более глубокий смысл, чем просто желание повысить налоги на обеспеченных и богатых и отдать эти деньги бедным (почти 93% бремени повышения налогов, предложенного Байденом, будут нести 20% домохозяйств с самым высоким доходом, а 1% самых богатых семей - почти 75%). Есть статистика: в последние 40 лет наилучшие темпы роста экономика США показывала как раз в периоды повышения налогового бремени.
Причины такого парадокса объяснял российский экономист Максим Авербух. Дело в том, что доходы богатых, бедных и среднего класса имеют для экономики разное значение. То, что бедные тратят, богатый сберегает. То есть расходы бедных и среднего класса формируют в экономике спрос на товары и услуги, а богатые свои доходы инвестируют — преимущественно на фондовом рынке, где потенциальные доходы превышают проценты по банковским вкладам.
И вот здесь возникает интересная ситуация - повысив налоги на доходы богатых, перераспределив их через социальные программы, администрация повышает доходы всех остальных, а с ними и потребительский спрос, который выливается в рост ВВП. Это вызывает рост фондового рынка, что… способствует росту доходов богатых, ранее в этот самый фондовый рынок и инвестировавших. То есть, поделившись сбережениями сейчас, богатые вернут их себе за счет роста доходов в будущем.
Избиратели, вероятно, это понимают - Байден ведь не скрывал своей программы и планов по налогам. Значит, технологическая Америка отдает себе отчет в том, что пришла пора поделиться с теми, кто пока не вписался в новый мир. Нам же предстоит увидеть, что у Байдена получится.
Распечатать