Есть ли жизнь без спроса

Слабая предпринимательская активность вместе с фактической утратой внешних источников финансирования объективно повысили роль тех ресурсов, которые аккумулирует в своих руках государство, прежде всего – федерального бюджета. При этом сам российский бюджет на неопределенный срок лишился значительной части традиционных для него поступлений. Подобное сочетание – повышенных требований к государству с его пониженными бюджетными возможностями – предопределило сложный характер подготовки проекта федерального бюджета на 2016 г.

Одновременно лишилась практического смысла подготовка трехлетнего бюджета: при быстром и неоднократном изменении фундаментальных условий развития горизонт осмысленного планирования неизбежно укорачивается. К тому же трудно представить, что законодательный акт может быть принят сразу в «оптимистическом», «базовом», «консервативном» и «стрессовом» вариантах, как это возможно при прогнозировании. Более того, в таких условиях довольно трудно ожидать, что бюджет энергично обозначит какие-либо серьезные структурные сдвиги. Стратегические решения подобного уровня вряд ли будут приняты в процессе тяжелого, но все-таки рутинного бюджетного «торга».

В силу этого проект бюджета-2016 выглядит ожидаемо консервативным, что практически неизбежно при слабой прогнозируемости основных источников доходов – нефтегазовых. На этом фоне оптимистично-неожиданным выглядит планируемый стабильный уровень ненефтегазовых доходов. Неожиданно и то, что расходы на национальную экономику вырастут в реальном выражении (социальные расходы останутся на прежнем уровне, а по всем остальным значимым направлениям с учетом инфляции будут сокращены). При этом ассигнования на экономику включают в себя несколько резервных фондов, которые правительство создает в рамках бюджета. Такие фонды, создаваемые едва ли не впервые, должны помочь оперативно реагировать на изменение социально-экономической конъюнктуры.

При благоприятной конъюнктуре эти фонды могут быть использованы в 2016 г. для компенсации пенсионных выплат на уровень реальной инфляции. Тот факт, что проект бюджета предполагает рост пенсий, лишь частично компенсирующий инфляцию, объясним не только текущим дефицитом средств. Более серьезные опасения связаны с тем, что сегодняшние решения закладывают все более высокую базу для роста социальных обязательств в будущем, в то время как источники будущих доходов не выглядят стабильными. Однако этот, в принципе объяснимый, подход выглядит сомнительным, если учесть одновременно запланированное снижение расходов на образование и здравоохранение. По крайней мере расходы на здравоохранение впрямую и в значительной степени связаны с нуждами именно пожилых людей. Наконец, уже третий год подряд будет «заморожена» накопительная часть пенсий. В итоге будущая, да уже и текущая несбалансированность пенсионной системы, становится фундаментальной, приобретающей характер серьезной финансово-экономической деформации.

В проекте бюджета-2016 правительство, стремящееся не допустить слишком большого бюджетного дефицита, переложило часть финансовой нагрузки также на нефтяную отрасль. Изменив параметры так называемого налогового маневра в отрасли, оно в соответствии с ним повышает налог на добычу, однако не снижает, вопреки ему, экспортную пошлину для нефтяников. Фактически речь идет о единовременном повышении фискальной нагрузки, хотя вполне вероятно, что одним годом дело не ограничится. Финансовые и производственные показатели нефтяников выглядят пока неплохо на общем фоне, вряд ли другие отрасли были бы способны выдержать изъятия в значимых для бюджета масштабах.

Топливно-энергетический комплекс, а также пищевая, химическая и металлургическая промышленность – основные отрасли, обеспечившие переход российской индустрии в целом к скромным, но все же положительным темпам роста. В ТЭКе рост был обеспечен в первую очередь ослаблением рубля, в химической промышленности сыграло роль и наличие свободных мощностей, в пищепроме – также и продуктовые контрсанкции, в металлургии – спрос со стороны ТЭКа. Однако в машиностроении, производстве оборудования и транспортных средств спад продолжается. Сказывается зависимость от импортных комплектующих плюс низкий спрос (в автомобилестроении).

На низкий спрос руководители российских предприятий указывают в числе основных барьеров на пути к росту. Причем сам рост производства отмечается ими уже второй месяц подряд (сентябрь-октябрь). А вот ситуация со спросом еще сравнительно недавно их не слишком беспокоила, не жаловались они и на избыток запасов готовой продукции ( «Оперативный мониторинг экономической ситуации в России», №13). Однако противоречия здесь, видимо, нет: ранее речь шла о факторах, провоцирующих усиление спада, теперь же – об ограничениях роста, именно в этом контексте предприятия указывают на недостаточный внутренний и экспортный спрос.

Девальвация не оправдала надежд на рост внешнего спроса: положительно оценили ее влияние 17% предприятий, отрицательно – почти столько же, отсутствие эффекта слабого рубля на экспортный спрос отметили 45%, а у 22% предприятий спроса на внешних рынках не было вообще. Конкуренция со стороны импорта сдерживает развитие лишь 15% предприятий (еще в начале 2014 г. процент обеспокоенных этим был вдвое выше). Зато почти вдвое же, до 29%, повысилась за год (октябрь к октябрю) доля предприятий, руководители которых указывают на проблемы, возникающие в связи с удорожанием импортного оборудования и сырья.

На неясность экономической ситуации и ее перспектив в качестве препятствий к росту указывает 41% опрошенных. Это максимальный показатель за шесть лет, что вполне объяснимо: предыдущий максимум относится к предшествующему кризису. В условиях такой неопределенности и при достаточном обеспечении производственными мощностями (лишь 10% указывают на нехватку мощностей) предприятия пока не слишком озабочены недостатком инвестиций (13%). Явно не в числе главных ограничений и ситуация с кадрами (20%). Едва ли не минимальна за все 23 года опросов доля предприятий, испытывающих нехватку сырья и материалов (6–8%), машин и оборудования не хватает лишь 10%. Более того, упала значимость финансовых ограничений. Лишь четверть предприятий называет нехватку оборотных средств в качестве негативного фактора (столько же было и в докризисный период), а дороговизну кредита – 21% (еще в апреле – 31%), недоступность же заемных средств (т.е. невозможность получить кредит) заботила 6% руководителей промышленных предприятий. Таким образом, дефицит спроса и ясных представлений о будущем – главные, по мнению предприятий, барьеры на пути к росту.

Одно из самых серьезных спросовых ограничений в российской экономике – снижение потребительского спроса населения, что в значительной мере связано со спадом кредитования физических лиц. Сокращение выдачи новых кредитов при необходимости оплачивать проценты по действующей задолженности серьезно сокращает финансовые ресурсы, которыми располагают домашние хозяйства. По оценкам экспертов РАНХиГС и ИЭП им. Е.Т. Гайдара, это обусловило более двух третей спада конечного потребления российских семей, в том числе розничного товарооборота. Качество кредитных портфелей в розничном секторе, включая долю просроченных долгов, тоже ухудшается. Относительно «светлым пятном» на этом фоне остается ипотечное кредитование: оно продолжает расти, хотя и намного медленнее, чем раньше, доля просроченных долгов по этим займам в разы меньше, чем в потребительском кредитовании. В целом же в III кв. ситуация на рынке розничных кредитов выглядела чуть более оптимистично, чем в предыдущие кварталы года: сам кредитный портфель практически перестал сжиматься, вдвое снизился рост просроченной задолженности.

Однако российской экономике в любом случае предстоит адаптироваться к ситуации более низкого спроса, а в лучшем случае – к гораздо более скромным темпам его роста. Какую роль в поддержании потребительского спроса способен сыграть банковский кредит в условиях снижения либо стагнации реальных доходов населения – ответ на этот вопрос отнюдь не однозначен. Не говоря уже о том, что снижение потребительского кредитования при растущей задолженности по необеспеченным кредитам, взятым семьями с падающими доходами, – фактор, который не обязательно нужно оценивать со знаком «минус».

 Читать «Оперативный мониторинг экономической ситуации в России», №15 (ноябрь) 2015 год