Есть ли жизнь после нефти

Никем не ожидавшийся исход очередного (алжирского) раунда переговоров стран ОПЕК вселил в рынок слабую надежду, что мыльная опера под названием «давайте, наконец, договоримся о заморозке уровня добычи нефти» подходит к конструктивному финалу. Впервые за восемь лет объявлено, что члены картеля готовы и заморозить, и даже снизить. Масштабы возможного снижения, правда, символические (0,5-0,7 млн баррелей в сутки), пожары в Канаде или взрывы в Нигерии снимали с рынка куда большие объемы, но сам символ договороспособности ОПЕК для брокеров и трейдеров важнее. Ведь рынок обожает торговать символами.

Способность может превратиться в договоренность только на новой встрече в последний день осени, когда должны быть переделены квоты. И если они будут действительно переделены на пока не известный срок, то дальше можно будет наблюдать за уровнем исполнительского искусства, когда производители начнут обвинять друг друга в превышении квот, а Саудовская Аравия, принявшая на себя бремя снижения, начнет двигать в разных направлениях своими свободными производственными мощностями, самыми большими в мире. Россия же вольна присоединяться или отсоединяться, но уже заявила, что ничего сокращать не собирается, а если и заморозит, то на уровне своего исторического рекорда в 11 с лишним миллионов баррелей. Еще важнее, что за переговорным столом отсутствуют несколько сотен сланцевых добытчиков из Техаса и Дакоты – то есть как раз главные возмутители спокойствия со стороны предложения. Поэтому наиболее вероятным сценарием видится тот, в котором цена барреля под впечатлением от услышанного будет на неопределенно короткое время подниматься или опускаться на 3-5 долларов.

         На вопрос, есть ли жизнь после нефти (по 100 долларов), Россия ищет утвердительный ответ. Хотя любой ответ требует тех или иных жертв, но не любую из них можно принести. По крайней мере, в текущих обстоятельствах.

         Курортный сбор и сбор с нефтяников – это, кажется, то немногое, на что согласился до президентских выборов глава государства из предлагавшегося  разнообразного налогового «меню». Однако точно этого не знает пока никто. Зато было очевидно, что фискальные инициативы Минфина -- можно сказать, осмысленные и беспощадные – на глазах приобретали практически неотвратимый, «цунамиподобный» характер. Усамого последнего рубежа налоговая волна все-таки остановилась. Следует, правда, учитывать, что налоги, акцизы, взносы, сборы, пошлины, тарифы, платежи (да и штрафы) представляют собой большое лексическое и фискальное разнообразие.

Не вдаваясь сейчас в неизвестные пока подробности, можно, тем не менее, заключить: если решение не трогать в ближайшие пару лет налоги является окончательным, а желание не проедать до конца резервные фонды – твердым, то остается сочетать непреклонное урезание расходов со значительным расширением заимствований.

         Понятно, что по нынешним временам внешние займы будут скромнее, чем внутренние. Тем не менее, недавнее доразмещение суверенных еврооблигаций (пусть на скромные 1,25 млрд долл.) выглядело вполне комфортным: высокий спрос и низкая доходность, ниже, чем при предыдущем размещении. Свою роль сыграло то, что на этот раз Россия смогла воспользоваться европейскими ценностями в лице Euroclear. В этот позитивный тренд укладывается и совсем недавнее решение S&P повысить российский рейтинг, впрочем, рынок это вряд ли впечатлит, поскольку он и без рейтингов оценивает российские бумаги на инвестиционном уровне, то есть выше, чем агентства. Однако слишком глубоко заходить в эту воду, оказавшуюся неожиданно теплой, Минфин не станет: валютные доходы страны вряд ли будут расти, зато геополитические риски – могут.

         Продолжая аналогию, можно сказать, что внутренний водоем мельче и прохладнее, займы здесь дороже. Зато он свой, поэтому государство устремляется сюда активнее. Конечно, оно станет вытеснять собою частных заемщиков, но главный риск даже не в этом, а в том, осознает ли оно вовремя границы своей активности и будет ли способно остановиться. Пока минфиновские намерения на ближайшие два-три года выглядят значительными, но не сокрушительными. Заодно у будущих покупателей гособлигаций появится на руках приличный залог, от которого вряд ли откажется какой-либо потенциальный кредитор вплоть до Банка России.

         Наши эксперты представили прогноз того, как будет развиваться макроэкономическая ситуация в России именно в эти два-три года. Согласно их оценкам, в середине 2016 г. экономика проходит нижнюю точку спада, а в 2017-2018 гг. возобновится рост практически всех основных показателей развития, причем даже при сохранении низкой внешней конъюнктуры. В прогноз заложены два сценария: базовый (он же консервативный) и благоприятный. Отличаются они, естественно, ценой Urals. Первый сценарий потому и является консервативным, что эта цена все три года (2016-2018 гг.) не превышает 40 долл., а второй благоприятен тем, что в текущем году среднегодовое значение составит 42 долл., в 2017 г. – 50 долл., а в 2018 г. – 60 долл. При этом сохранение известных санкций и контрсанкций предусматривается обоими сценариями.

Если по итогам нынешнего года ожидается снижение ВВП на 0,7-0,8%, то в 2017 г. прогнозируется рост 0,5-0,9%, в 2018 г. –1,5-1,9%. Прогноз инфляции несколько расходится с известным таргетом ЦБ на конец 2017 г. (4%): в 2016 г. она прогнозируется в размере 6,3%, в 2017 г. (в зависимости от сценария) – 5,3-5,7% и в 2018 г. -- 4,8-5,1%, что связывается с ожидаемым растущим спросом.

         Авторы прогноза полагают, что оба сценария свидетельствуют о достаточно успешной адаптации экономики к шокам. Преодоление спада практически за два года (2015-2016 гг.) в условиях сохранения неблагоприятной внешней конъюнктуры и неустойчивого роста мировой экономики представляется хорошим результатом. Российская экономика, полагают они, может выйти на новую траекторию роста с ежегодным темпом до 3-4%. Но, чтобы такой сценарий реализовался, необходимы улучшение делового климата, структурные реформы, последовательное снижение инфляции и стабилизация бюджетной системы.

         Если говорить о последовательном снижении инфляции, то Банк России вполне последователен в обращении со своей ключевой ставкой. Ее сентябрьское понижение на 0,5 п.п. до 10% сопровождалось достаточно жестким комментарием ЦБ о том, что дальнейшее смягчение монетарной политики возможно лишь в I-II кварталах будущего года. На фоне того, что и сама инфляция, и инфляционные ожидания снижаются быстрее предполагавшихся масштабов, такой подход не мог не вызвать критических замечаний. Однако наши эксперты считают его обусловленным необходимостью закрепить тенденцию к устойчивому снижению инфляции.

         С одной стороны, по их мнению, риски ускорения инфляции, связанные с динамикой валютного курса, невысоки. С другой, никто не отменял возможность внешних шоков, а также восстановления потребительского спроса с его повышательным давлением на цены. Фактором риска является также ускорение темпов роста денежной массы М2 (в связи с расходованием средств Резервного фонда и восстановлением кредитной активности). Если в январе-июле 2015 г. этот показатель не превышал 6%, то за тот же период нынешнего года он рос практически вдвое быстрее. В целом, полагают эксперты, Банку России предстоит найти непростой баланс: достичь инфляционных целей и не допустить при этом угнетающего воздействия на экономическую активность.

         В сфере регулирования банковской системы ЦБ тоже приходится соблюдать в чем-то похожий баланс. С одной стороны,ему нужно реагировать на избыток (в данный момент) ликвидности в системе, с другой – на уровеньдостаточности банковского капитала, качество активов, финансовый результат, то есть работоспособность и жизнеспособность.

Как отмечают наши эксперты, по итогам лета 2016 г. объем «плохих» активов банковской системы продолжал расти, однако эта динамика серьезно замедлилась. По этой причине банки значительно уменьшили отчисления в резервы на возможные потери. В результате прибыль банков за январь-август достигла 532 млрд руб., это семикратно превосходит результат за тот же период прошлого года.

Как именно выглядит динамика «плохих» долгов? Просроченная задолженность физических лиц выросла к началу осени на 66 млрд руб., за тот же период прошлого года она увеличилась на куда более впечатляющую сумму – 208 млрд руб. В итоге доля просроченных долгов физлиц составляют сейчас 9%. В корпоративном секторе «плохие» долги выросли на 141 млрд руб. (за прошлогодний период – на 514 млрд руб.), а их доля в задолженности юрлиц составила 6,6%. При этом качество активов серьезно различается по группам банков – крупных государственных, иностранных, крупных частных, мелких и средних. Наиболее качественным кредитным портфелем (с наименьшей долей просроченных долгов) обладает Сбербанк.

В целом же, считают эксперты, проблема «плохих» долгов остается нерешенной. В прошлый кризис (2008-2010 гг.) никаких системных мер по ее решению предложено не было. Поэтому до перехода экономики к устойчивому росту, без которого невозможен рост кредитования и банковских активов, «плохие» долги будут оставаться серьезным грузом для банков, ограничивая их развитие.

Читать «Мониторинг экономической ситуации в России» № 15(33), сентябрь, 2016г.