суббота, 9 декабря 2023
Почему вполне адекватные люди делают заявления, противоречащие не только политической целесообразности, но и здравому рассудку? Почему в центре общественной дискуссии оказались сексуальные проблемы? Где искать причины «эпидемии ненависти» охватившей благообразный «русский Facebook», о чем с такой болью пишет Григорий Ревзин? И причем тут выборы в Государственную Думу и их результаты?
Вы не поверите - экономическая теория знает ответы на все эти вопросы и может объяснить необъяснимое.
Десять лет назад, в 2006 году экономисты Франческо Каселли и Уилбур Коулман опубликовали работу «On the theory of ethnic conflict», посвященную теории этнических конфликтов.
Смысл рассуждений авторов таков. В распоряжении каждого социума имеется некоторое количество особо привлекательных активов, объемы которых ограничены. Неизбежно будет сформирована инициативная группа по их захвату. Однако такая группа на первом этапе обязательно постарается сколотить самую широкую коалицию союзников, подельников, сочувствующих, которым будет обещана доля от пирога в той или иной форме. Военным можно пообещать увеличение расходов на армию, нефтеэкспортерам – девальвацию национальной валюты, бизнесу –снижение налогов, бюджетникам – повышения зарплат, всем вместе – снижение цен.
Допустим, все удалось. Задача обращения этих ресурсов в свою пользу решена. Дальше начинается самое трудное. Теперь нужно ограничить число едоков, подобравшихся к пирогу. А также отправить за двери всех попутчиков, помогавших победителям добиться успеха.
«Для моих друзей будут амнистии, для моих врагов - вся тяжесть закона»,- говаривал мексиканский диктатор Бенито Хуарес еще в середине позапрошлого века.
И вот тут критически важна система опознавания «свой-чужой».
В своей работе Касселли и Коулман доказывают, что в многонациональных обществах самый дешевый и надежный способ подобной демаркации – это этническая принадлежность. И сейчас мы имеем возможность наблюдать за стремительным формированием нового российского субэтноса, который для простоты назовем словом «начальство».
Безошибочно распознавая «кто-есть-кто», граждане начальники имеют возможность заблокировать доступ в свой круг посторонним. Такое поведение может выглядеть абсурдным с точки зрения экономических интересов социума в целом. Но оно экономически оправдано с точки зрения узкой группы бенефициаров ресурсной и административной ренты. Пол Кифер и Филипп Нак, специалисты из Мирового банка, доказывали в своих работах , что уровень доверия между жителями страны в целом обратно пропорционален степени разнообразия этнического состава.
Предположение о том, что начальственный класс в России представляет собой своеобразный субэтнос, позволяет понять очень многое в современном механизме принятия государственных решений. Например, ответить на вопрос, существует ли какое-либо экономическое обоснование для назначения детей начальства на высшие посты в корпорациях, как государственных, так и частных. Экономическая логика предполагает, что человек на таком посту получает сверхвысокое жалование за то, что является носителем каких-то важных компетенций. Однако множество компетентных людей согласились бы выполнять эти обязанности за гораздо меньшую зарплату. Но эти деньги – компенсация за уникальную, непередаваемую характеристику. Сам факт принадлежности молодого человека к начальственному субэтносу делает такого управленца уникальным экземпляром. В российских реалиях родственная связь – единственное, что может гарантировать минимальный уровень доверия и соблюдения договоренностей.
Молодой назначенец на высокий пост может быть абсолютно некомпетентен. Но в любом случае риски от «введения в семью» человека со стороны, сколь угодно компетентного, могут быть значительно выше, чем риски ущерба от ошибок, которые способен сделать «свой парень».
Но национальность передается по наследству. И национальность – это в первую очередь язык. Но что мы будем понимать под «языком»?
«Языком» могут служить и профессиональный жаргон, и особенности местного произношения и обозначения слов. Варлам Шаламов в своих «Очерках преступного мира» обратил внимание на специфику криминального сообщества первой половины ХХ века – человеку «со стороны», невозможно было заслужить авторитет среди потомственных блатарей, будь «он хоть Ильей Муромцем в грабительском деле». Кроме того, замечает писатель, каждое десятилетие блатной жаргон терпел серьезные трансформации, воры поколения двадцатых годов говорили совсем иначе, чем их дети в годы сороковые.
Но те, кто проиграли социальный отбор, не хотят мириться с тем фактом, что их отодвинули от дефицитных благ, будь то лучший кусок оленины, нефтеносное поле или право обладания самыми прекрасными женщинами. И что они делают? Мимикрируют под победителей, в первую очередь пытаясь произносить верные слова.
И терпят фиаско.
Почему у российской власти перестало получаться разговаривать с людьми, удивляются комментаторы? Да потому, скажет основатель социальной психологии Гюстав Лебон, что для разных народов одни и те же слова имеют различный смысл и вызывают различные образы. Вам только кажется, что вы понимаете речь начальника – действительное содержание его речей доступно только посвященным, людям одной с ним «крови и почвы».
В свое время сильной стороной советского режима было наличие знаковой системы, набора слов, на котором велся диалог начальника и народа. Всем были более или менее известны те фразы, которые надо было произносить, чтобы люди наверху приняли тебя «за своего» (или сделали вид, что принимают).
Но ничего подобного не происходит сейчас. Весь общественный шум последних четырех месяцев – это отчаянная попытка части общества инстинктивно, методом проб и ошибокнайти те слова, которые позволят начальству квалифицировать эту часть общества как «своих» и поделиться благами. Участники дискуссии кричат все громче, ругают друг друга все отчаяннее, надеясь, что их голос достигнет начальственных ушей.
Безуспешно.
Массовые восторги двухлетней давности вызваны были иллюзией, будто начальство наконец-то заговорило с народом на одном языке. Вот что надо кричать, чтобы государь пожаловал тебя генералом, как выразился бы Манилов! Но оказалось, что на генеральское жалование могут рассчитывать только профессиональные славильщики начальства, причем славильщики потомственные. Всем же прочим вместо акционерного пакета предложили купить футболку с постером.
Но надо отдать должное начальству. Оно не раз и не два разъяснило самыми высокими устами, что даже самого добросовестного пересказа содержания телевизионных передач не хватит, чтобы заслужить политическое доверие, достаточное для претензий на долю от ресурсной ренты.
Никакой громкости крика не хватало, чтобы выйти на новую социальную орбиту. Кого-то берут в светлое будущее, но не за то, что человек выкрикивает какие-то заветные фразы, а за другие свойства – в первую очередь семейные и родственные.
В словах о парламенте как неподходящем «месте для дискуссий» нашло отражение понимание глубочайшей сути современного состояния российского общественного устройства. Дело в том, что людям, действительно принимающим решения, обсуждать, по большому счету, уже нечего.
На какие должности назначать сыновей? За кого выдавать замуж дочерей? Какие яхты покупать женам? Где строить дворцы и замки? В какой юрисдикции вести собственные дела? Каким врачам доверять свое здоровье? По этим действительно важным, принципиальным, определяющим вопросам жизнеустройства члены начальственной касты имеют твердое, ясное, четко выраженное и недисуктируемое мнение. А дискуссии по таким вопросам как распределение бюджета и доступ к государственным ресурсам не требуют привлечения посторонних, которыми являются все, кому не посчастливилось выйти в начальники.
В этом смысле вполне объяснимы вспыхнувшие публичные споры на сексуальную тему. Общество просто исчерпало все темы для бесед с начальством, кроме половой.
Однако настоящие начальники эту тему не поддерживают. По поводу особенностей сексуального поведения днем и ночью высказываются другие люди. Но крики телевизионных экспертов, с пеной у рта спорящих насчет неприемлемости иностранных ценностей, представляют собой не более, чем лесной шум. Теория выявленных предпочтений учит нас обращать внимание исключительно на действия, имеющие экономический смысл. Читатели Евангелия помнят, что советом Спасителя некоему богатому юноше, ищущему царствия небесного, было предложение раздать имущество бедным. Услышав это, «юноша отошел с печалью, ибо у него было большое имение» (Мф 19:22).
Никто ведь не мешает поборникам праведности самим вести жизнь в соответствии с декларируемыми ценностями, подавая пример нам всем. Но именно этого они и не делают. Одно из двух: либо ты действительно веришь в скорый крах Европы, либо ты складируешь миллионы евро наличными и покупаешь недвижимость на озере Комо. Борешься с импортом – снимай итальянский костюм и переодевайся в родную телогреечку. Возрождаешь отечественный автопром и одновременно сам ездишь на «мерседесе»? Тут что-то не так. Или с отечественным автопромом или с твоими символами веры. И так далее.
Те, от кого на самом деле зависит наша жизнь, не тратят время на истерики в телевизионных шоу. Даже если обстоятельства заставят этих людей сказать под камеру пару слов об особом пути и враждебных вихрях.В смысле обустройства собственной жизни граждане начальники являются большими европейцами, чем жители Парижа и Вены. Во всяком случае, как порой становится известно, их персональные ценности исчисляются десятками и сотнями миллионов в европейской валюте.
Истинное начальство не обсуждает такую чепуху, как «крах Европы». Местом работы телевизионных крикунов, отстаивающих суверенные половые ценности, является исключительно телевизор, за пределами которого они никак не интересуют настоящих хозяев жизни.
Россия занимает первое место среди стран с наиболее неравномерным показателем распределения благосостояния, сообщается в докладе консалтинговой компании New World Wealth. Как следует из доклада, 62% богатств России принадлежит миллионерам, 26% — миллиардерам. В свою очередь, как подсказывает Федеральная антимонопольная служба, государство стремительно наращивает присутствие в экономике. Вклад государства и госкомпаний в ВВП вырос до 70% в 2015 г, удвоившись за десять лет. 62 миллионерских процента, 70%, государства в экономике – подозрительно близкие показатели. Совпадение? Не думаю.
Никогда в истории российский класс людей, принимающих решения, не жил так хорошо, как сейчас. Это, к слову, страхует нас от возвращения к экономике советского образца – дачи членов Политбюро ЦК КПСС на фоне нынешних чиновных дворцов выглядят довольно жалко. Однако формирование руководящего субэтноса, по факту контролирующего ресурсы общества, несет другой риск. Любой крупный гражданский конфликт в этом случае будет означать своего рода этнический конфликт, бессмысленный и беспощадный. В случае возникновения такого противостояния начальники будут защищать свою собственность до последнего.
Сбылась мечта, выраженная в старом анекдоте. Вы за социализм, или за капитализм, товарищи? Мы, товарищ председатель, хотим работать, как при социализме, а получать, как при капитализме! Товарищи, мест в президиуме на всех не хватит!
Выход из кризиса
Российскую экономику постиг кризис, результатом которого стало сокращение распределяемых ресурсов. Запасы еще велики, однако исчерпаемы. Что делать дальше?
Пока что ответ на экономический кризис начальство дает, перефразируя бессмертные слова того самого великого Бенито Хуареса «Для друзей будут льготы и субсидии, для всех остальных – налоги и штрафы».
Но стагнация беспокоит дальновидных начальников, помнящих рубеж девяностых и последующие события, благодаря которым они и сделали свои фантастические карьеры.
У начальства хватает разума и знаний, чтобы проводить абсолютно прагматичную политику, позволяющую без ограничений приобретать товары массового спроса. Малого и среднего бизнеса будет оставаться ровно столько, сколько требуется, чтобы обеспечить существующий уровень потребления - правда, с тенденцией к плавному снижению.
Неплохо бы провести реформы, говорит начальство. Но кто ответит, как поведет себя в этом случае истинная скрепа российского общественного договора – торговый центр? Единственной ценностью, безусловно разделяемой всеми, сверху донизу, является набитый товарами супермаркет. Неслучайно торговля вносит такой колоссальный вклад в российский ВВП. Даже инфляция не так может напугать россиян, как дефицит продуктов и вещей. Воплощением кризиса 1991 и 1998 годов были не высокие цены и низкие доходы, а резко опустевшие прилавки магазинов. «Условно либеральная программа» гарантирует, что магазины останутся переполненными, но предполагает много других вещей, раздражающих начальство.
На самом деле существуют несколько вопросов, которые действительно интересуют начальство и которые оно готово конструктивно обсуждать. Первый из них касается перевода всех, кто не задействован в государственной системе, на полное самообеспечение. Не подешевей нефть, начальники продолжали бы делиться рентой с подданными. Но нефть подешевела, а оплата телевизионных шоу обходится дешевле, чем наполнение народных холодильников. Эффект же оказывается сопоставимым – смотри результаты выборов. Поэтому в отношении социального обеспечения начальство предпочло бы ограничиться телевизором.
Никакие «бюджетные программы инвестирования» или «государственные институты развития» не дадут результат просто потому, что начальники озабочены не развитием, а сохранением баланса ресурсов, имеющихся в их распоряжении. Не сомневайтесь – там умеют виртуозно согласовывать интересы групп влияния в рамках сложнейших многоходовых схем. Но система, которая позволяет сохранять состояния нескольким тысячам, не позволяет десяткам миллионов вырваться из «ловушки среднего дохода».
К сожалению, единственное, что способно дать толчок народному хозяйству, это деловая активность непривилегированного большинства, тех, кто не допущен сейчас, и уже не будет допущен никогда к распределению государственной ренты.
И, похоже, что побудить начальство к дарованию полноценной экономической свободы тем, кому не досталось «мест в президиуме», может только формирование сословного общества – даже со штампами в паспортах, обозначающими социальный статус их владельцев. Зафиксировав свой статус, и передавая его по наследству, начальство, может быть, оставит в покое общество - к пользе обеих сторон.
Отказ от полноценных гражданских прав и шансов на политическое представительство в обмен на полноценную свободу предпринимательства – жестокая сделка. Как нашим предкам пришлось полтораста лет назад заплатить и за землю, и за волю, дарованную государем-освободителем Александром Николаевичем, так и тем, кто не смог стать в ряды начальников, придется заплатить за право жить своим трудом. Цена будет чудовищно высока, но еще дороже обойдется нам дальнейшая хозяйственная деградация страны.
Распечатать