Остаемся в тренде

События последних недель не внесли существенных поправок в уже сформировавшиеся тренды, больше того, в известной мере подтвердили или даже укрепили их. 

Рынок нефти, остающийся системообразующим для российской экономики, демонстрировал прежнюю волатильность, а два крупнейших его игрока – Россия и Саудовская Аравия – прежний диалектический подход к его стабилизации. Оба государства опять обсуждают возможную заморозку добычи, не прекращая при этом ее наращивать (Россия достигла рекордного производства нефти в своей истории, саудиты тоже приблизились к своему максимуму). Трудно сказать, насколько взаимные обещания двух альпинистов не забираться выше Эвереста поспособствуют тому, чтобы остальные сидели ровно и никуда не лазили.

Состояние и, главное, перспективы бюджета постепенно начинают оправдывать пессимистические варианты прогнозов. Тому есть как минимум два  подтверждения. Во-первых, началось обсуждение того, от каких инвестиционных проектов, на которые были твердо обещаны деньги Фонда национального благосостояния, надо бы отказаться. Поскольку на него вскоре (по мере исчерпания резервного фонда) ляжет бремя финансирования дефицита бюджета. Во-вторых, Минфин презентовал свои предложения по повышению налогов на все что возможно: выбирайте. Этот своего рода «налоговый маневр», пусть и не вполне политкорректный в предвыборных условиях, призван был засвидетельствовать, что искусство бюджетной кройки и шитья имеет свои пределы. 

Пределы эти сузились буквально на глазах, когда была внезапно отложена приватизация «Башнефти», поступления от которой Минфин наверняка уже включал в доходы ближайших месяцев. Но государство, как оказалось, утратило в последний момент понимание того, что является государственной компанией. Если эта амнезия распространится и на понятие государственного имущества, то с приватизацией может стать еще немного сложнее: трудно будет ответить на вопрос, что именно можно приватизировать, кто может приватизировать и что такое приватизация. Однако если вспомнить историю самой «Башнефти», которая переходила на разные уровни государственного владения, затем была уже однажды приватизирована, а потом опять превратилась в государственную, и вот теперь готовится стать то ли частной, то ли полугосударственной, то очевидно, что жалобы на трудности текущей приватизации преувеличены. Этот процесс находится на уровне средних многолетних значений.

Также в тренде, - но только позитивном и совсем еще новом, - находится в последние недели и российская инфляция. Если сопоставить ее с прогнозами, сделанными в начале года, то разница приятно удивляет. Да и общественные настроения по этому поводу изменились в лучшую сторону. Они подкрепляются также весьма умеренными колебаниями курса рубля, который не следует слепо за нефтяными котировками.

Однако эта умиротворяющая картина может быть нарушена, причем радикально и рукотворно. Слишком настойчивыми становятся призывы к т.н.«целевой эмиссии», а то и финансированию Центробанком бюджетного дефицита. Как правило, это упаковано вместе с требованиями заморозить валютный курс и ограничить движение капитала (что вполне логично, если уж кого-то одолел эмиссионный зуд). Однако складывается впечатление, что на эти призывы дан довольно однозначный ответ. Сделал это президент, обращаясь к инвесторам Дальнего Востока. Естественно, он их ободрял и завлекал, однако два его обещания точно не выглядели конъюнктурными. Во-первых, Россия перешла к плавающему курсу рубля, и пусть это связано с теми или иными сложностями, но такой шаг сделан надолго. Во-вторых, Россия, приняв в свое время решение либерализовать движение капитала, никогда от этого не отклонялась, не ограничивает его движение и не собирается это делать, хотя предложения были, «но я не делал этого даже в 2008-2009 году», персонифицировал свою позицию Путин. В условиях кризиса и обостряющихся дискуссий (преимущественно популистских) эти формулировки выглядят достаточно фундаментально, чтобы строить на них макроэкономическую политику, если, конечно, ее вообще можно строить на каких-либо формулировках.

В целом экономическая картина не слишком переменилась. В том числе, как отмечают наши эксперты, - в регионах. Наиболее серьезными здесь остаются проблемы, связанные со спадом доходов и потребления. Не изменилось по итогам I полугодия 2016 г. состояние региональных бюджетов, дефицитными, как и годом ранее, были бюджеты двух третей регионов. Объем долгов также остался на прежнем уровне, однако структура долга улучшилась – заметно снизилась доля дорогих коммерческих кредитов за счет бюджетных кредитов Минфина. Немного сократилось число регионов, в которых продолжался спад инвестиций. Снизилось по итогам семи месяцев 2016 г. и количество регионов с продолжавшимся промышленным спадом.

В целом по России в первом полугодии в основных отраслях промышленности серьезного спада уже не наблюдалось. Большинство сегментов реального сектора, полагают эксперты, перешло от спада к нулевым темпам роста. Вероятно, продолжают они, период относительно высокой волатильности выпуска в реальном секторе завершился.

Более того, если судить по данным специалистов Института им.Е.Т.Гайдара, исследования показывают, что в III квартале 2016 г. доля обобщающей оценки российскими предприятиями текущих условий (спрос, запасы, мощности, кадры, финансы и т.д.) как «нормальных» оказалась наивысшей за все 23 года наблюдений. Так называемый «индекс адаптации» выглядит даже слишком хорошо для кризисных времен. Возможное объяснение  состоит, вероятно, в том, что в начале кризиса предприятия ожидали гораздо худшего, однако тот факт, что угрозы не оправдались, серьезно улучшил их настроение. Даже такой фактор, как «непонимание» текущей экономической ситуации, который беспокоил растущее количество предприятий, теперь пошел на спад.

Тем не менее, ситуация на рынках для российских предприятий не улучшилась. Девальвация далеко не всем позволила сохранить и, тем более, расширить свои позиции в экспорте. Опубликованные данные ВТО свидетельствуют, что по итогам 2015 г. доля России в мировом экспорте товаров сократилась с 2,7 проц. до 2,1 проц., что, естественно, связано с падением цен на основные товары российского экспорта. В числе немногих позиций, по которым российская доля в мировом экспорте подросла, - минеральное топливо и некоторые виды цветных металлов. Российское присутствие сократилось практически во всех значимых регионах за исключением стран ЕАЭС. Спад экспорта продолжился и в первом полугодии 2016 г., причем по большинству товарных позиций. А доля минерального топлива в российском экспорте составила за это полугодие 58,6 проц. по сравнению с 65,0 проц. в первом полугодии 2015 г. и 71,9 проц. – в 2014 г.

Импорт же перестал сокращаться столь стремительно, хотя, разумеется, на российском продовольственном рынке доля импортных товаров сильно упала в результате продовольственного эмбарго, которое Россия ввела против стран, объявивших ей санкции. Это эмбарго, как известно, привело к возросшей активности российских производителей. Однако, как подсчитали наши эксперты, оно не вызвало серьезных потерь в странах, объявивших антироссийские санкции, поскольку они переориентировали свои поставки на другие рынки. Тем не менее можно выделить группу стран, которые в наибольшей степени пострадали от утраты российского рынка. Сокращение их продовольственного экспорта наполовину или даже полностью связано с прекращением поставок в Россию: речь идет о Норвегии, Финляндии, Литве, Латвии, Эстонии и Польше. 

Читать «Мониторинг экономической ситуации в России» № 14 (32), сентябрь, 2016 г.