От «бесконечных катастроф» к «вечной стагнации»

Спокойный макроэкономический пейзаж, не испорченный даже неудачными переговорами нефтеэкспортеров в Дохе, дает повод сформулировать два варианта прогноза. Либо цифры, уже третий месяц поставляемые Росстатом, ЦБ и мировыми биржами, будучи вполне достоверными, все-таки слишком хороши – too good to be true, – и просто убаюкивают перед очередной встряской, либо Россия действительно миновала период самых сильных шоков. И в этом случае тема «бесконечных катастроф» будет вытесняться все более популярной темой «вечной стагнации».

Конкретизация мер, способных преодолеть эту надвигающуюся перспективу полного покоя, очевидным образом отложена «на период после 2018 года». Что не исключает предварительного выдвижения радикальных инициатив преимущественно фискального характера. К ним относится и свежий план пенсионной реформы в исполнении Минфина, предполагающий (вместе с повышением пенсионного возраста) серьезное сокращение социальных обязательств, увеличение налоговой нагрузки, ликвидацию существующей накопительной системы и ее замену на слегка стимулируемую добровольную.   

Идея значительного снижения расходных обязательств бюджета понятна и не нова. Но мало кому понятно, что будет происходить с доходами бюджета, предполагается ли вообще их рост, обеспечиваемый ростом самой экономики. Формула «нехватка доходов компенсируется снижением расходов» является классической, но ее просторечный вариант «сколько недобрали, столько и недодадим» провоцирует столь же простой вопрос: когда и как собираемся добрать. Длительное отсутствие ответа, собственно, и означает стагнацию.  

Внимания заслуживает и другое недавнее предложение. В базовом варианте макропрогноза на 2017–2019 гг., утвержденного правительством, предлагается исходить из цены нефти 40 долл./барр. неизменно в течение этих трех лет. Рискнем утверждать, что это равно микрореволюции в официальном прогнозировании.

Хотя сам прогноз – динамика ВВП, инвестиций, доходов – тут же подвергся критике как «инерционный» (вариант: «нереализуемый»), возможно, и заслуженной, но никогда еще в его нефтяное основание не закладывались такие консервативные цифры. Причем, во-первых, речь идет именно о базовом прогнозе. Во-вторых, он покрывает трехлетний период, в то время как все известные прогнозы не исходят из таких низких цифр на весь этот срок. И, в-третьих, что является, вероятно, самым важным: сознательно и демонстративно цена на все три года оставлена неизменной. То есть она как бы выносится за скобки. Что теоретически ставит предел бесконечным попыткам угадать непрогнозируемое, упрекать за неугаданное, надеяться на невозможное и спекулировать на собственной неэффективности.

Если отвлечься от более отдаленных перспектив, то первые месяцы 2016 г. демонстрируют относительно позитивные макроэкономические тренды. Так, инфляция весь I кв. последовательно замедлялась, причем быстрее ожидаемого. Что даже дало поводы некоторым наблюдателям проявить беспокойство по поводу проблем, с которыми Россия может столкнуться при наступлении дефляции. Правда, наши эксперты, анализируя процессы дефляции, наблюдавшиеся в разных странах мира, приходят к выводу, что необходимые для этого условия в России отсутствуют. Единственной страной, в которой дефляция возникала в условиях аналогичных российским, они считают Чили (2008–2009 гг.). Однако один важнейший фактор – динамика денежной массы – не совпадает, поскольку в России она растет. Сжатие денежного предложения возможно лишь в том случае, если Банк России будет чрезмерно долго сохранять высокие ставки, не понижая их вслед за понижением цен.

Между тем, и денежное предложение не сокращается, а растет (за счет использования средств Резервного фонда), и инфляция, судя по предварительным данным за апрель, перестает снижаться. Достаточно высокими остаются и инфляционные ожидания. В такой ситуации опасения по поводу дефляции носят, скорее, отвлеченный характер.

Явно ушли на второй план и опасения, возникавшие в связи с высокой волатильностью валютного рынка. В I кв. юридические лица продолжали сокращать спрос на активы в иностранной валюте, а физические лица – и их абсолютный размер. Если в прошлом году население стало постепенно «сбрасывать» свою наличную валюту, то в этом – сокращать и валютные депозиты. Правда, чисто статистически доля средств на валютных счетах предприятий и населения продолжала расти в I кв., поскольку это определялось курсом рубля (но не поведением держателей средств).

В любом случае валютная паника и обменный курс уже не рассматриваются как самая актуальная угроза. Гораздо больше проблем связано сегодня с состоянием бюджетов, в том числе региональных. Тем не менее совокупный дефицит бюджетов субъектов РФ не выглядит угрожающим. В минувшем году он даже сократился до 0,2% ВВП (соответственно с 0,9 и 0,6% в 2013 и 2014 гг.). Но, во-первых, это картина «в целом», во-вторых, это стало следствием не улучшения, а как раз ухудшения финансового положения регионов, которые отвечают на ситуацию в первую очередь резким снижением расходов.

По итогам 2016 г. можно ожидать дальнейшего сокращения реальных расходов и доходов региональных бюджетов. Происходивший в 2015 г. и в первые месяцы 2016 г. рост поступлений НДФЛ (обеспечивает более четверти всех доходов регионов) может продолжиться, возрастут также темпы роста бюджетных трансфертов. А вот темпы роста поступлений по налогу на прибыль, достаточно высокие в прошлом году, теперь стали падать. Вполне возможно, это свидетельствует о снижении прибыльности предприятий и в целом за 2016 г., в то время как в 2015 г. она достигала высокого уровня. Теперь ни инфляция, ни девальвация уже не смогут обеспечивать прежнюю рентабельность.

В I кв. производство в большинстве отраслей реального сектора демонстрировало рост, хотя и незначительный. За исключением некоторых отраслей серьезного спада не наблюдается. Промышленный рост обеспечивался прежде всего подъемом в добывающем сегменте. В обрабатывающем секторе росли производство продукции массового спроса (пищевые продукты, одежда, обувь), металлургия, производство машин и оборудования (восстановительный рост после глубокого спада). Судя по всему, спад потребительского спроса на отечественную продукцию остановился, что может стать предпосылкой для стабилизации и даже роста производства.

Однако попытки стимулировать производство за счет спроса, считают эксперты, могут принести эффект лишь в краткосрочной перспективе. Главным является решение проблем со стороны предложения (конкурентоспособность продукции, технологии, квалификация кадров, источники финансирования, административные барьеры и т.д.). Это принципиально важно, поскольку анализ динамики в наиболее важных сегментах реального сектора свидетельствует: после исчерпания факторов, еще благоприятствующих производству, экономика вступит в фазу нулевого роста.

Пока же, судя по опросам, проводимым экспертами ИЭП, российские предприятия продолжают демонстрировать довольно высокую способность адаптироваться к нынешней ситуации. Об этом свидетельствуют так называемый «индекс нормальности» за I кв. 2016 г. (отражает оценку предприятиями условий и показателей своей деятельности). При этом разные отрасли демонстрируют иногда принципиально разную оценку того, как им удается входить в «новую реальность». Если в пищевой промышленности показатели едва ли не наивысшие за время наблюдений, то легкая промышленность находится на прямо противоположном полюсе. А вот машиностроение после почти панических настроений годовой давности ощущает себя намного лучше, чем можно себе представить: 87% предприятий отрасли оценивают сейчас свое финансово-экономическое положение как нормальное. Так было в благополучном 2007 г. Либо, как гипотеза, с тех пор сильно изменились представления о «нормальности».

Читать «Оперативный мониторинг экономической ситуации в России» № 7 (25)