понедельник, 11 декабря 2023
Происходящее в Венесуэле сегодня – не только результат политики Мадуро и Чавеса. Это производная решений, которые венесуэльские политики принимали на протяжении последних семидесяти лет, руководствуясь исключительно благими намерениями.
В Венесуэле есть любопытная политическая традиция: каждые тридцать лет, что бы ни случилось, жители страны выходят на улицы, чтобы выяснить отношения с правительством и его вооруженными отрядами. Как раз в эти дни можно отметить скорбный юбилей «Каракасо» – массовых погромов в венесуэльской столице, вспыхнувших 27 февраля 1989 года и продолжавшихся несколько дней. А 23 января 1958 года из охваченного восстанием Каракаса бежал глава военного правительства генерал Хименес.
Любители нумерологии легко усмотрят в этой последовательности признаки магии чисел. А экономисты согласятся, что дурные семена нынешнего кризиса были посеяны именно генералом Хименесом, правление которого сейчас вспоминают в Венесуэле как «золотое время», когда можно было не запирать дверь дома и оставлять кошелек на столике кафе.
Генерал Хименес – пример политика, пытавшегося «сделать как лучше», получив на выходе «как всегда». Будущий каудильо Венесуэлы появился на свет в 1914 году, в семье фермера и школьной учительницы. Именно в этот год американские геологи открыли колоссальные нефтяные поля Мене-Гранде возле залива Маракайбо, ставшие фундаментом венесуэльской экономики на следующую сотню лет. Пока Хименес набирался знаний в военном училище, а затем званий, доля нефти в экспорте Венесуэлы выросла с 1,9% до 91,2% (с 1914 года по 1935-й).
Чтобы понять личность и мотивы будущего генерала Хименеса, надо вспомнить, чем была армия Венесуэлы в первой половине ХХ века. Мы привыкли, что странами Латинской Америки в прошлом столетии то и дело правили генералы и полковники, но как-то не задавались вопросом – с какой стати армия играла в этих странах такую значительную роль? Ведь жестокие войны, когда-то сотрясавшие этот континент, отгремели еще в XIX веке. Бывшие колонии Испании и Португалии как-то выяснили отношения между собой, плохо ли, хорошо ли, но договорились о границах, и воевать друг с другом не собирались. Тем более никто не планировал померяться силами с армиями США или европейских стран.
Войны уходили в прошлое, а вооруженные силы оставались, и для молодых южноамериканских государств служили символами национальной идентичности. Кровавое прошлое у этих стран было схожим, испанский язык (за вычетом португальского) общим, оставалось различаться цветом солдатских мундиров и орденских лент. И военные Венесуэлы (так же, как и Чили, Аргентины, Бразилии, список там длинный) настаивали, что именно они соль нации, ее главная опора и надежда. И в случае необходимости военные имеют право вмешаться в политику, чтобы не позволить штатским наделать каких-нибудь ошибок.
Основания так думать у военных были еще и потому, что лучшее образование в этих государствах давали именно офицерские училища. В стране, где половина населения вместо подписи ставила крестик, военное образование было важнейшим преимуществом. Кроме того, в Венесуэле бок о бок жили два «народа». Условные «белые», жители городов, эмигранты и потомки эмигрантов из Европы, составляли не более четверти населения. А остальные три четверти, мотыжившие землю на плантациях, были смесью местных индейцев, черных рабов и тех белых, которым нечего было делать в столице. Это были два мира, существовавшие в разных исторических эпохах.
Хименес, образованный и повидавший мир, и его друзья военные понимали, что такая Венесуэла обречена оставаться на обочине цивилизации.
Модернизация – дело хорошее, но для ее осуществления нужны деньги. Их можно долго и трудно копить, взять в долг или выиграть в лотерею. И такой лотерейный билет у Венесуэлы был – самые большие в мире запасы нефти и самые совершенные технологии ее добычи. Правда, технологии принадлежали американским корпорациям, добывавшим нефть, зато правительству Венесуэлы доставались налоги. С начала 1940-х эти налоги обеспечивали больше половины бюджета страны. По поводу расходования этих денег в правящей верхушке и начались разногласия.
Закончились они тем, что в 1945 году «консервативного» президента Ангариту сменил левоцентрист Бетанкур. На его стороне выступил и офицер Генерального штаба Хименес, за что получил новую должность и повышение в чине. Политика президента Бетанкура, начитавшегося модных книжек о государственном управлении экономикой, довольно быстро спровоцировала хозяйственный спад.
И вот тут-то министр обороны генерал Дельгадо и его ближайший сотрудник полковник Хименес решили взять дело управления Венесуэлой в свои руки. Дельгадо первым делом снизил налоги, нашел общий язык с крупным бизнесом, но совершил роковую политическую ошибку – решил выиграть всеобщие выборы, рассчитывая избавиться от опеки своих дружков-военных. Этого храбрые венесуэльские офицеры ему не простили – сорокалетний генерал был убит при странных обстоятельствах, а кресло министра обороны занял Маркос Хименес, фактически возглавивший правительство. Это случилось в 1950 году.
Получив в свои руки высшую власть, генерал Хименес взялся за дело с размахом. Для начала он провозгласил «Новый национальный идеал», в котором нашлось место и гитлеровщине – в виде культа лидера и необходимости «мобилизовать нацию», и идеям корпоративного социального государства Муссолини.
Однако – и это было ключевым отличием практики Хименеса от практики дуче и фюрера – новый венесуэльский каудильо выступал за минимальные налоги, свободу бизнеса и привлечение иностранного капитала, а также квалифицированных кадров. Кроме того, дипломатичный и обаятельный Хименес нашел общий язык и с президентом Эйзенхауэром, и с генералиссимусом Франко.
Результаты не заставили себя ждать. Американские инвестиции выросли с 993 млн долларов в 1948 году до 2570 млн долларов в 1950-е годы. Прилавки были завалены европейскими и американскими товарами. Хименес верил в силу хорошего образования, поэтому перспективная венесуэльская молодежь поехала учиться в Европу и в США, а европейские и американские ученые и инженеры приехали работать в Каракас.
Отличник Военной академии Хименес знал, что решающий фактор успеха на войне – это не танки и пушки, а логистика и инфраструктура. Поэтому на нефтяные деньги в Венесуэле строились автострады и мосты. Заодно соорудили электростанции и жилые комплексы. Не забыли и о промышленных площадках. Экономика страны росла вместе с доходами населения. Казалось, генерал нашел волшебный ключик не только от экономического процветания, но и от политической стабильности.
Разумеется, в своих расходах Хименес не обделял и армию, не скупясь на танки, самолеты, мундиры и двухэтажные дома для офицеров. Полная симфония наступила и в отношениях правительства и церкви.
И тут что-то пошло не так.
Формулируя свою политическую платформу, Хименес очень напирал на «консерватизм» и сохранение «традиционных устоев». Новая Венесуэла, по мысли Хименеса, должна была быть построена «на старом фундаменте, но без старых ошибок». Именно эта позиция и стала ошибкой, в итоге похоронившей проекты и карьеру генерала.
Никакие небоскребы, аквапарки и автострады, построенные Хименесом на нефтяные доходы, не могли решить главную проблему Венесуэлы – проблему двух народов. Первый народ, в Каракасе и других городах, жил по лучшим европейским и американским стандартам. Второй народ смотрел на это великолепие во время своих визитов в столицу, куда впервые за многие годы смог приехать из деревни на автобусе.
Ничего страшного, мог бы сказать генерал Хименес, пусть столица страны станет маяком цивилизации для венесуэльских деревень. Кто хочет, пусть приезжает в город, получает образование, делает карьеру – как сделал ее в свое время сын фермера Хименес.
Не случайно именно Венесуэла стала отправной моделью для теории «центрально-периферийного развития» урбаниста, географа и экономиста Джона Фридманна. Пусть периферия и отстает от центра, рассуждал Фридманн. Разница их потенциалов и является источником экономического драйва – столица должна быть на шаг впереди провинции. В этой логике образцы, которые центр транслирует на периферию, оказываются даже важнее денег, которых Хименес также не жалел. Главное, что требуется для успешного функционирования такой модели – это способность центра генерировать инновации в сочетании со способностью периферии эти инновации осваивать. А кто хочет ехать в город – пожалуйста. Провинциалы послужат для столицы источником дешевых трудовых ресурсов, да и коренные жители города, столкнувшись с конкуренцией со стороны приезжих, станут лучше работать.
Но оказалось, что экономика Венесуэлы не предусматривает быстрого и массового превращения деревенщины в буржуазию. Да, большой город давал рабочие места беднякам. Но это были плохие рабочие места – с минимальной квалификацией и с минимальной зарплатой. Существование на такие деньги было существованием на социальном дне. Особенно обидном на фоне столичного процветания.
И подняться с этого дна выходцам из деревни было не так-то просто. Кто пытался улучшить свою жизнь воровством, того ждали пули полицейских – «новый национальный идеал» генерала Хименеса не предполагал существования воров и бандитов. Кто хотел освоить ремесло, вынужден был конкурировать с «венесуэльцами в первом поколении» – образованными и квалифицированными эмигрантами из Европы. Простора для политической деятельности, к которой привыкли образованные и богатые венесуэльцы, также не стало. Марксисты, отправленные Хименесом в тюрьму, со своими идеями «взять все, да и поделить», завоёвывали все больше и больше симпатий среди венесуэльской молодежи.
Кроме того, молодые офицеры из лелеемых Хименесом вооруженных сил начали понимать, что быстрая карьера в мирной буржуазной стране у них может и не получиться. А в «новой Венесуэле», которую строил Хименес, армия, пожалуй, может и перестать быть суперэлитной группой, своей волей корректирующей судьбу государства.
Парадоксально, но именно экономические успехи Венесуэлы спровоцировали крах генерала Хименеса. Желающих получить доступ к управлению успешной экономикой оказалось слишком много, а механизмы компромиссного доступа к рычагам управления Хименес демонтировал сам. В 1957 году истекал срок президентских полномочий генерала, и противники Хименеса решили воспользоваться удачным моментом. «Старый фундамент», на который надеялся генерал, дал трещину.
Примечательно, что первыми с публичной критикой политики Хименеса выступили церковники. 1 мая 1957 года на всех богослужениях в Венесуэле было зачитано пасторское послание Рафаэля Ариаса Бланко, архиепископа Каракаса. В этом послании епископ осуждал «неоправданное расходование правительством доходов от продажи нефти, в то время как широкие слои общества находились на грани бедности». В этом мнении «широкие слои общества» оказались совершенно солидарны с епископом.
И здесь политическое чутье подвело Хименеса. Он мог бы провести всеобщие выборы, с высокими шансами на победу, но вместо этого предпочел организовать референдум о продлении своих полномочий. «За» проголосовало 82% избирателей, «против» – лишь 12%.
Тактическая победа обернулась стратегическим поражением. Отказ генерала от проведения выборов и замена их каким-то референдумом и военные, и оппозиция расценили как слабость и неуверенность Хименеса в своих силах. Да так оно, в сущности, и было.
1 января 1958 года военные летчики, стартовавшие с авиабазы «Бока де Рио», отбомбились по президентскому дворцу «Мирафлорес». Генерал Хименес не пострадал, на следующий день заговорщики были арестованы, но волна антиправительственных демонстраций захлестнула столицу. Хименес решил откупиться от недовольных, произведя кадровые перестановки в правительстве и в руководстве вооруженных сил. Пост главнокомандующего ВМС достался адмиралу Вольфгангу Ларрасабалю, давнему другу Хименеса.
Именно адмирал Ларрасабаль и возглавил «правительственную хунту», предложившую генералу Хименесу оставить свой пост и покинуть страну. Создатель «нового национального идеала» потерпел сокрушительное поражение.
А военные, пришедшие к власти, так и не смогли договориться, как именно следует тратить нефтяные доходы. В результате из эмиграции триумфально вернулся бывший президент Бетанкур, когда-то свергнутый Хименесом. Ему предстояло скорректировать экономический курс Венесуэлы. Но это уже другая история.
Продолжение следует
Распечатать