пятница, 1 декабря 2023
Никита Хрущев не смог построить «настоящий социализм», но все-таки изменил страну.
Полвека со дня смерти Никиты Сергеевича Хрущева (11.09.1971) – повод вспомнить о его неудавшейся – но искренней! – попытке построить социализм.
Начало эпохи Хрущева – период стремительного экономического роста СССР. Если в 1950-1953 годах ВВП на душу населения в СССР рос менее чем на 2% в год, то в 1954-1956 годах средний рост подушевого ВВП оказался в 3 раза выше (6%).
Впрочем, стремительный экономический рост после смерти какого-нибудь «великого лидера» - это явление общемировое. В 2006 году экономисты Бенджамин Джонс и Бенджамин Олкен опубликовали статью Do leaders matter? National leadership and growth since World War II, где проанализировали, как изменяются темпы экономического роста после смерти политического руководителя. Выяснилось, что в демократиях смерть президента не влияет на хозяйство никак. А вот смерть диктатора становится толчком к развитию страны.
Конечно, кончина Сталина была поводом, но не причиной экономического роста. Хозяйственный подъем в СССР в 1950-х стал следствием борьбы за власть в высшем руководстве - то есть политической конкуренции. Каждому из претендентов требовалась настоящая народная поддержка.
Преемники Сталина не испытывали иллюзий относительно экономических успехов СССР. Они знали, как эти «успехи» были достигнуты - за счет экстремального налогообложения крестьян (через колхозы и трудовые повинности) и такого же экстремального налогообложения рабочих - за счет как обычных налогов, так и сталинских «займов», поглощавших до 20% дохода. В результате денежной реформы 1947 года реальные доходы и сбережения людей оказались такими, что советская торговля не могла полностью реализовать даже малый объем потребительских товаров, производившийся советской промышленностью. В 1950 году средняя зарплата по стране составляла 646 рублей. На нее можно было купить 20 бутылок водки…
В общем, продолжать выжимать досуха человеческий ресурс было рискованно - каждый из вождей мог обвинить другого в пренебрежении интересами народа, именем которого клялись начальники.
Естественным решением претендентов на власть – Георгия Маленкова и Никиты Хрущева - стало «обращение к людям». Но только обращались они к разным социальным группам. Маленков искал опоры в крестьянах, а Хрущев - в рабочих.
Маленков увеличил колхозникам огороды и уменьшил ненавистные налоги. Хрущев приказал строить жилье для рабочих в городах и прекратил практику ненавистных займов. Правда, по старым долгам он не расплатился, но на это никто и не рассчитывал - народ так верил в сталинские облигации, что сторублевую «ценную бумагу» можно было нелегально продать рублей за семь-восемь.
Были и другие послабления, важные для горожан - например, отмена платы за образование в старших классах школ и вузах.
Хрущевская ставка на пролетариат оказалась верной, потому что доля городского населения быстро росла. Если в 1951 году соотношение городского и сельского населения в стране (в РСФСР) составляло 45% против 55%, то в 1956-м -- уже 49% против 51%, а в 1959-м - 52% против 48%.
Рабочих, на которых ориентировался Хрущев, становилось все больше. Маленков проиграл борьбу за власть, в том числе и потому, что сельскую молодежь не интересовали реформы в колхозах - все рассчитывали найти работу и жилье в городе.
В своих попытках улучшить жизнь горожан Хрущев был совершенно искренен. Он видел и коллективизацию, и голод, и кое-что похуже, и как политик сделал ставку на повышение благосостояния рабочих. С 1956 года рабочие и служащие официально получили право на государственную пенсию (о колхозниках речь пока не шла).
Хрущева сейчас назвали бы профеминистом. И у него это был не показушный феминизм 1930-х годов - с летчицами и колхозницами-рекордсменками, а «настоящий»: число квалифицированных рабочих мест для женщин в самых разных отраслях при нем выросло в несколько раз.
Хрущев попытался реформировать модель управления экономикой - вместо «министерств», представлявших собой отраслевые корпорации, где министры были этакими суперолигархами, экономикой должны были рулить советы по народному хозяйству - совнархозы.
Акцент в экономике был сделан на развитии внутреннего рынка. Строительство жилья выросло с 241 млн кв. м в 1951-1955 годах до 474 млн кв. м в 1956-1960 годах, т.е. в 2 раза за пятилетку (которая потом была заменена семилеткой). Снижение масштабов использования труда заключенных означал приток в экономику оплачиваемых трудовых ресурсов.
Важную роль в переходе экономики «на мирные рельсы» сыграло сокращение расходов на армию в 2,5 раза (численность армии была сокращена почти в 3 раза -- с 5,8 до 2,1 млн человек). Одновременно сократили полмиллиона чиновников - в относительных цифрах (к общему числу трудящихся): за 10 лет число «начальников» снизилось более чем в 2 раза -- с 5% до 2,2%.
Хрущев пытался строить потребительскую экономику (даже если об этом и не говорил). Впрочем, говорил – предлагал «догнать Америку по мясу, молоку и маслу на душу населения».
Однако сохранение административно-командной системы (плюс начавшаяся борьба с приусадебными хозяйствами) больнее всего сказалось именно на «продовольственном фронте». В городах стало не хватать и мяса, и молока. 1 июня 1962 года «в целях преодоления временной нехватки продуктов питания» в СССР подняли цены на молоко и мясо на 30% (заодно понизив расценки на промышленных предприятиях). По городам прокатилась волна протестов, в Новочеркасске солдаты расстреляли рабочих электровозостроительного завода. Что же помешало триумфу экономики по Хрущеву?
XXI-й внеочередной съезд КПСС, на котором постановили «догнать и перегнать Америку», был про то, что «людям нечего есть» и «что с этим делать».
Почему так вышло? Драйвером индустриализации СССР было экстремальное налогообложение крестьянства. Вы забираете продукты у колхозников по низким ценам - это то же самое, что налоги. И сталинские займы - это налоги. А обилие дешевых рабочих рук позволяет вам затыкать этими руками любую дыру. И система лагерей - это взыскание налогов трудовым ресурсом.
Крестьяне бегут в город: вот вам рабочая сила, которую вы ставите к станкам и платите по минимуму - это то же самое, что налоги. Но разница в уровне жизни в городе и в колхозе была такой, что крестьянский парень выбрал город. Это и позволяло советской экономике показывать цифры роста: если вы берете ресурс из отрасли с низкой производительностью - сельского хозяйства, и перекладываете его в отрасль с высокой производительностью - конвейеры, то увидите рост производительности экономики в целом.
Но к концу 1950-х стало очевидно, что в ближайшие несколько лет грядет дефицит трудового ресурса. Война и падение количества рождений в начале войны - вот и некому работать 20 лет спустя.
Начальство СССР стояло на развилке: оставляем народ в колхозах - продукты будут, но некому работать в городах. Качаем рабсилу в города - в колхозах не хватит народа, чтобы обеспечить продуктами город.
Можно было распустить колхозы, как это сделали в Китае 30 лет спустя, но СССР этой картой сыграть не мог - в деревнях увеличивать производство все равно никто бы не старался, на вырученные деньги нечего было покупать. Советская промышленность не была заточена на массовое производство качественных потребительских товаров. Sputnik можно было продать советскому народу, но не живому крестьянину.
Инвестировать в село начальники не хотели - это означало бы повышение стоимости крестьянского труда. Как в этом случае поведут себя горожане в первом поколении никто сказать не мог. Даже небольшой отток рабочей силы в деревню мог бы оказаться критичным для советского производства, да этого ресурса не хватало и так.
И тут Хрущева озарило. Нефть! Добываем, продаем на Запад, на выручку покупаем все, что не можем произвести сами, в первую очередь - продовольствие, а во вторую - технологии. Все помнили опыт военной экономики СССР, когда по ленд-лизу привезли хлеб и мясо для армии, а поставки машин и станков заткнули дыры в производственных и логистических цепочках, позволив резко увеличить производство вооружений. Что-то подобное и хотел устроить Хрущев.
Как замечал экономист Сергей Журавлев, советская ставка на нефть в 1960-е представляла собой процесс замещения труда капиталом – добыча капиталоемка, но не трудоемка. Чтобы торговать нефтью было выгоднее, в СССР девальвировали рубль под видом денежной реформы 1961 года (цены на городских рынках тут же выросли в два-три раза).
Теперь можно было не думать о ситуации в деревне. Нехватку рабочих рук предполагалось компенсировать за счет импорта высокопроизводительной техники.
В апреле 1963 года Хрущёв направил в Президиум ЦК КПСС записку, объяснявшую суть его промышленной политики: «Наша страна имеет огромные запасы сырья, необходимого для химической промышленности… Мы можем и должны сделать это сырьё источником богатства страны. Для этого необходимо развивать химическую промышленность так,… чтобы не только удовлетворить собственные нужды, но и стать экспортером минеральных удобрений, синтетических материалов, фанеры,… а также других химических продуктов». Решение о развитии химической промышленности вместо нефтяной было одобрено решением Президиума ЦК КПСС 18 июля 1963 года
15 октября 1963-го (за год до смещения с должности), Хрущев снова пишет в ЦК: «Нужно, чтобы валютные средства, накопленные путём продажи наших товаров за границей,… использовались в целях поднятия экономического и технического уровня. Надо закупать за границей то оборудование, которое мы ещё не освоили у себя, чтобы производить более современные синтетические материалы или электронное оборудование и другие изделия».
А через несколько лет на работу пошло бы поколение послевоенного бэби-бума. Вот оно и должно было обеспечить рост производства на новом оборудовании.
И опять что-то пошло не так.
Темпы роста промышленности и сельского хозяйства начали снижаться вместе с производительностью труда. Особенно это было очевидно в сельском хозяйстве, где вместо запланированных 70 % рост производства к 1965 году составил всего 15 %.
С ростом благосостояния трудящихся тоже не получилось. Подводя итоги хрущевской семилетки (1959-1965 годах), эксперты Центрального НИЭИ Госплана РСФСР в 1965 году докладывали в Политбюро: «Крайне низкие доходы — до 30 руб. на члена семьи в месяц — имело 17,07% населения. А от 30 до 40 руб.— 22,15%… Прожиточный минимум составлял 40 руб. в месяц на члена семьи». То есть почти 40% населения СССР через полвека Советской власти имело доходы ниже прожиточного минимума (по советским же нормам). Уровнем достатка считались 65 руб. в месяц. До него не дотягивало в общей сложности 73,51% граждан.
А цены в СССР были высокими. В секретной Справке о розничных ценах на товары народного потребления (посвященной итогам семилетки и подписанной заместителем председателя комитета по ценам) говорилось: «По сравнению с уровнем розничных цен в капиталистических странах относительно высок уровень розничных цен в СССР на сахар (в 3 раза выше), на масло животное, сыр, масло растительное и маргарин (в 2–3 раза), на рыбные консервы (в 3–3,5 раза), на вина виноградные (в 4–5 раз), на шоколад (в 10 раз)».
Гораздо более дорогими, чем на Западе, были в СССР и промтовары. Обувь стоила от 2 до 3,5 раза дороже, ткани — от 2 до 5 раз, а женское белье — вчетверо дороже. Советское государство продавало гражданам продукты их труда с такой наценкой, которая и не снилась «капиталистам-эксплуататорам»: «В США цена на сахар-песок составляет 27% и на сахар кусковой 40% от цены сахара в СССР. Затраты государства в розничной цене сахара составляют 38%, а 62% — налог с оборота и прибыль».
На потребительском рынке СССР зарабатывал много. Но трансформировать эту прибыль в рост производительности не удавалось. На одну зарплату нельзя было ничего купить, за исключением самого необходимого. Люди это прекрасно понимали, и на заботу партии и правительства о повышении государственных доходов отвечали снижением производительности труда - зачем было напрягаться на работе, если заработанное нельзя было превратить в товары?
Разрешить это противоречие Хрущев не смог.
Но, в любом случае, именно ему принадлежит попытка создания в СССР «государства общего благосостояния».
Хрущёву пришлось говорить с народом. Причем с поколениями, первое из которых построило «индустриальную базу социализма». А второе поколение - выиграло войну. И суть разговора была такой. «За что дрались?» -спрашивали люди. И «когда же светлое будущее?». И Хрущёву пришлось сказать: «Нынешнее «поколение советских людей будет жить при коммунизме».
У Хрущёва не получилось. Но, как говорил он сам, уже в отставке, на пенсии, «я все-таки изменил эту страну».
Распечатать